КРЫсавица (СИ)

Крыса пискнула и попыталась просочиться сквозь прутья, но если не обременённая каким бы то ни было разумом голова смогла протиснуться, то толстая попа застряла намертво. Крыса истошно завопила, умоляюще кося в мою сторону маленьким блестящим глазом, но я был непреклонен:

— Умела напакостить, умей и отвечать.

Крыска отбросила личину беззащитного ангела став разъярённой фурией, отчаянно забилась и смогла-таки втянуть голову обратно в клетку. Я философски посмотрел на прилипшие к решётке шерстинки, прикидывая, что мне теперь делать. Сейчас в клетке сидит относительно безобидное животное, но не стоит забывать о том, что ночью это бархатистый зверёк превратится в девушку, нет, ходячую проблему. Более того, эта девица прекрасно знает, что я и есть Зорро, а значит, сможет меня выдать! Тем более что и пакостить она любит, в этом я уже неоднократно убедился.

— Слушай меня внимательно, малышка, — я взял клетку в руки, не спеша открывать дверцу, чтобы строптивая пленница не улепетнула, — нравится это тебе или нет, но мы с тобой связаны. Не знаю, на беду или счастье ты попала ко мне, но теперь мы вместе, вместе, слышишь?

Крыса презрительно фыркнула и повернулась ко мне спиной, намекая, что не желает иметь со мной ничего общего. Вот зараза упрямая!

— Если ты будешь вести себя как крыса, то я и обращаться с тобой стану как с животным! Будешь сидеть в клетке, носить дурацкие платьица и гулять на поводке! И никаких превращений в человека, я лично буду во всём доме ставни на ночь закрывать!

Я зло поставил клетку на стол, развязал шейный платок и запустил его в стену, представляя на его месте одну наглую крысиную морду. Вот крыса, паршивка неблагодарная, зар-р-раза!!! Выдернув из сундука относительно прилично выглядевший платок, я повязал его простым узлом и вышел из комнаты, звучно хлопнув дверью.

По дороге в миссию, которой с давних пор руководил падре Антонио, я успокоился, тщательно обдумал брошенные в гневе слова и решил, что они не так уж и опрометчивы. Нужно, просто необходимо, чтобы крыса перестала вести себя так безрассудно и дерзко, иначе… иначе она станет смертельно опасна. Как говорится, не так страшен лев на равнине, как змея среди высоких трав. А значит, нужно научиться совмещать мягкость с разумной строгостью, чёрт, я словно о воспитании наследника думаю!

Я сердито фыркнул и попытался сосредоточиться на поездке, честно пытаясь найти хоть что-то новое в местах, знакомых мне до последней выбоины на дороге.

— О, гляди-ка, Бернардо, у рыбака Игнасио новая сеть, — я кивнул на висящую на кособоком плетне сеть и со вздохом добавил, — а новую лодку я почему-то не вижу…

Бернардо воинственно выпятил грудь и надул щёки, весьма похоже изображая солдат из гарнизона.

— Солдаты забрали?

Бернардо кивнул, разыгрывая целую пантомиму. Из рассказа всезнающего, способного подобно пыли проникать в любую щель Бернардо выходило, что старик Игнасио не смог заплатить очередной внеочередной налог, которые так любит новый комендант, и солдаты конфисковали у старика единственное, что было ценного: его новую рыбачью лодку. Естественно, просто так подчиняться произволу властей старик не стал, пытался сопротивляться, за что получил удар хлыстом от коменданта.

— Вот оно что, — протянул я, невольно опуская руку вниз, где должен был находиться эфес шпаги. Должен был, но не находился, я же беспечный щёголь, не терпящий оружия. Ничего, наступит ночь…

Я так увлёкся планированием очередного появления Зорро (обязательно хлестнуть коменданта кнутом за старика Игнасио!), что не заметил, как мы добрались до миссии.

— Диего, мальчик мой, — падре Антонио, чьё изрезанное морщинами лицо напоминало вершину утёса, вышел из какой-то пристройки и направился ко мне, по пути поднимая руки для благословения. — Как я рад тебя видеть!

— Падре Антонио, — я коснулся губами тёплой, пахнущей сеном и солнцем шершавой руки священника, — рад видеть Вас в добром здравии.

— Хвала Господу и Пречистой Деве Марии, — кивнул падре, осеняя меня благословляющим крестом. — Ты вырос, мой мальчик, стал настоящим мужчиной. Отец, полагаю, очень гордится тобой.

— Сомневаюсь, — я криво улыбнулся, исторгнув печальный вздох, — отец хотел бы видеть меня воином, а не учёным.

Прозрачные, словно осеннее небо, серые глаза падре Антонио сверкнули, но продолжать беседу на улице, где столпились почти все обитатели миссии, мудрый священник не стал, мягко похлопал меня по руке и пригласил в дом отдохнуть с дороги и разделить скромную трапезу. Бернардо поручили заботам воспитывавшемуся в миссии Фелипе, шустрому озорному мальчишке, про которого говорили, что у него пять пар рук и глаза на затылке. Обиженные многочисленными проказами мальчишки добавляли, что голова у него тоже не на том месте, на каком следовало бы быть, но лично я всегда считал парнишку очень сообразительным.

— Бернардо, Бернардо, — затормошил моего друга Фелипе, — а ты уже слышал про Зорро?