Крыша мира

Игнат с Новичком коротко переглянулись и еще плотнее припали к прикладам: слишком уж легко дался вход в это странное место. Назвать его жилищем язык не поворачивался, слово «квартира» всплыло в памяти с запозданием. Войти в дверь оказалось сложнее, чем просто ее открыть. Дверной проем был заложен кирпичной кладкой… Нет, это на первый взгляд показалось, что кирпичной.

Перед ними была стена… из книг. Сложенных, как кирпичи, плашмя, корешками наружу,

Но Змей уже выдернул одну из книг, посмотрел на выцветшую обложку: Учебник истории Древнего мира. Какая-то арка, колонны, песок. Змей глянул в образовавшееся на месте книги окошко.

– Светло, – сообщил он.

Хотел отбросить книгу – но что-то его удержало. В Карфагене книги – большая ценность. Не то чтобы все там с ума сходили по чтению, просто любой товар резко взлетает в цене, когда перестает производиться, а лишь уменьшается в количествах.

Подумав секунду, он надавил на книжную стену плечом.

– Осторожнее! – вскрикнула за спиной Тана.

Но поздно: книги с глухим стуком осыпались внутрь. Переступив через завалы, один за другим они вошли в тесную квартиру. Особенно тесной ее делали именно книги, использованные поразительным образом: все стены, от пола до потолка, были выложены точно так же – книгами, только здесь – корешками внутрь. Слоем книг был выстелен пол, слой книг каким-то образом был закреплен на потолке. Наверное, старые тома работали здесь и в качестве теплоизоляции – внутри было действительно не так холодно. Помимо стен книги здесь были везде, громоздясь пачками, штабелями и просто россыпью.

Прошли вперед, заглянули в первое помещение. Похоже, когда-то здесь была кухня – это было понятно по горе грязных кастрюль и тарелок на пыльном столе. Теперь здесь тоже доминировали книги.

По узкому коридору прошли в ближайшую комнату, которая и была источником слабого света.

Посреди комнаты, спинкой ко входу стояло большое кожаное, изрядно потертое кресло. В нем, толком не различимый за спинкой, кто-то сидел, хотя никак не реагировал на вошедших. Перед креслом, ближе к левому дальнему углу, стояла приземистая металлическая печка, в щелях заслонки которой плясал огонек. Вспомнилось даже название такого типа печей – «буржуйка». Такие, кустарного производства, встречались и в Карфагене, особенно в бедных секторах. Труба этой печки уходила под углом куда-то в стену, на плоской крышке грелся пузатый металлический чайник.

Осторожно обойдя кресло, Змей увидел сидевшего в нем высокого худого человека лет пятидесяти, идеально выбритого, в очках с серебристой оправой, с длинными, с проседью волосами. В стеклах очков плясал огонек горевшего на подоконнике масляного светильника, на его ногах лежал шерстяной клетчатый плед. Человек одними глазами скосился на вошедшего и произнес задумчиво:

– Значит, кто-то еще остался…

У хозяина были имя, отчество, фамилия, биография и трудовой стаж, небольшие накопления, медицинская страховка, любовь родственников и уважение друзей и коллег. Но все это осталось там – до Катастрофы. Теперь он называл себя просто – Учитель, кем и был тогда, в прошлой жизни. Наверное, эта психологическая «перезагрузка» позволила ему выжить и не сойти с ума, оставшись в полнейшем одиночестве.

Ведь после того, как он чудом пережил Катастрофу, укрывшись в пещере во время похода в горы, он вернулся в совершенно пустой, мертвый и выжженный город. Остатки жителей к тому времени уже эвакуировали, и кому-то даже повезло «запрыгнуть в последний вагон», спрятавшись в Карфагене. Город же опасно «фонил» и был запрещен к любому посещению.

Учитель не знал этого.

Более того: был уверен, что он – последний человек на Земле. Единственный уцелевший на умирающей планете.

Наверное, сказалось потрясение от пережитого. От вида ядерных вспышек, рева раскаленного ветра и зловещих «грибов», выраставших за дальними хребтами.

Как он выжил – загадка. Возможно, ему чудом удавалось избегать наиболее опасных радиоактивных пятен на местности. А может, помог долгий беспробудный запой, которым он старался заглушить нахлынувшие тоску и ужас. Известно же такое средство от радиации, как «стакан Иванова», советского разведчика, спасшегося обыкновенным «вискарем» от последствий пребывания в эпицентре атомного взрыва в Хиросиме.

Так или иначе, Учитель остался в Тырныаузе, в котором с тех пор не появлялся никто. Он видел больных от облучения зверей, потом мутантов, но группа Змея – первые люди, которых он увидел с момента Катастрофы.

От безумия одиночества его спасли книги. Впрочем, как и от смертельных холодов, что стали здесь регулярными. Он приносил домой книги отовсюду – из районной и школьной библиотек, из брошенных домов. Книги были для него единственным, но более чем универсальным собеседником. Просто Учитель по-настоящему любил их.

– В мое время было модно говорить про преимущество электронных книг, – хрипло посмеивался Учитель. – Вот было бы от них пользы в наше время!