Крыша. Устная история рэкета

Уже после того, как Катькин сад был по-братски поделен между бывшими спортсменами, туда прибежал Артур Кжижевич. Ему корректно объяснили: «Кто не успел, тот опоздал». Кжижевич не унимался и грозно убеждал в именитости своей фамилии. Дословно это звучало так: «Я Кжижевич». Тогда борец по прозвищу Поздняк сжалился и из уважения к уже прошлому спортивному братству предложил остальным: «Давайте лотки подвинем вплотную друг к другу, таким образом для Артура несколько свободных метров освободится». И тут же пожалел об этом, так как вызвал еще больший гнев Артура: «Кто меня тут двигать собрался?»

СПИСОК

Тем же летом Малышев распространил по городу среди угонщиков и воров список значимых людей, чьи автомобили нельзя было трогать. Один из листков этого списка случайно сохранился. Он настолько вытерт временем, что на нем читается лишь часть номеров автомобилей и имен владельцев (орфография и пунктуация сохранены):

«Малышев 33—44 ЛД коричневый мерен

Мороз Саша (Терминатор) 56—37 ЛД девятка светлая

Ростовский Гена 40—24 ЛД БМВ синяя 7ка

Беляев Леня (Пыня) 30—37 ЛД девятка белая

Квакин 42—40 восьмерка синяя

Тюменцев Вася 20—17 ЛД опель вектра

Быстров Леня и Сниток 90—99 ЛД нисан патруль (белый) с кингурят-ником

Каспаров Леня 11—91 ЛД шестерка светло-серая (гор. морг Мечникова)»

ФЛАГМАНСКИЙ

До самого конца 80-х в пятидесяти метрах от Ленинградской государственной академической капеллы имени Глинки располагался бесплатный общественный туалет. В общем-то общедоступных мест гигиены было много, но этот туалет был особенный. Горожане его называли «флагманский». Он был самой чистой народной уборной в СССР.

Дело в том, что десятилетия в Нахимовском училище жила традиция — проштрафившихся учащихся отправляли драить гальюн к Певческому мосту. Вспоминают, что для шика курсантами применялись даже шампуни.

Традиция прервалась к 1990 году. Туалет прибрали себе «тамбовские», и он стал платным. Его присмотрел Геннадий Петров, в трудовой книжке которого тогда значилась должность — бригадир бригады туалетчиков Московского вокзала.

Какое-то время спустя на стене дома по Мойке, рядом с капеллой, появилась табличка: «Ближайшие туалеты находятся по адресам: Садовая, 15; М. Конюшенная, 12; Невский, 20; наб. Фонтанки, 40».

СЛИЯНИЕ И ПОГЛОЩЕНИЕ

В организованной преступности начала 90-х был, по большому счету, только один принцип: кто сильнее, тот и прав. Он прямо противоречил идеологии воров, которые всегда говорили, что судят по совести, по правде, по-людски. Ни «тамбовские», ни «малышевские» не собирались считаться с блатными традициями и даже не особо ими интересовались. Ленинградские воры старой школы, в свою очередь, не смогли приспособиться к новым условиям и так и продолжали шарить по карманам и играть в буру на деньги. Ситуация в Москве и некоторых других регионах России развивалась иначе. Там воры пересмотрели свои законы таким образом, чтобы и в меняющемся государстве не утрачивать свой авторитет. Они стали играть если не главные, то важные роли в преступных сообществах. Их не смущало даже то, что они становились богаты, что шло вразрез с основными правилами блатной жизни. Одной из важных их функций было ведение переговоров с партнерами и коллегами, в том числе и из других городов. Они не понаслышке знали воровские заповеди и, когда нужно было «решить вопрос по понятиям», апеллировали к ним в каждом предложении. И Кумарин, и Малышев в диалоге с ними чувствовали себя неуверенно. Они стали искать связей в мире блатных.

Больше чем за 20 лет до этого, в 1968 году, в Свердловск развлечься приехал молодой торговый работник Валерий Тюрин. В гостинице «Юбилейная» на проспекте Ленина он обыграл в карты богатого дельца, а тот не захотел отдавать деньги. На первом этаже гостиницы, в ресторане «Кедр», каждый вечер собирались блатные. Тюрин обратился к ним за помощью, и один из них, Валерий Курченко, вызвался получить его долг за небольшой гонорар.

В начале 1988 года Курченко приехал в Ленинград с бригадой карманных воров и случайно сошелся с центровым со странным прозвищем Флюгарка, оказавшимся родным братом Валерия Тюрина. Когда Кумарин стал искать знакомства с кем-то из воров в законе, ему представили Валерия Курченко в кафе «Север», где Тюрин работал барменом. Кумарин попросил его стать при нем советником, своеобразным юрисконсультом, чтобы иметь возможность общаться с московскими ворами по понятиям. В качестве встречной услуги он обещал дать прикрытие карманникам. Курченко, как и все воры, оказался прекрасным рассказчиком. Все, что он знал о профессиональной преступности в СССР, казалось молодым еще спортсменам потусторонним миром, и любую байку они слушали с неподдельным вниманием. Тем паче они понимали, что рано или поздно окажутся в тех местах, о которых поведывал им Курченко. Он часто повторял шутку 30-х годов: «ДОПР не тюрьма, не горюй, товарищ». На поведение спортсменов это никак не влияло, понятия они, само собой, не усвоили. Они воспринимали Курченко исключительно как источник полезной информации.