Крыша. Устная история рэкета

Кумарин был самым незаметным из всех, кто работал или проводил время в «Розе Ветров»: небольшого роста, спокойный, рассудительный, он никогда не проявлял агрессию первым и отлично играл в сложные карточные игры. Он быстро сделал карьеру в системе советского общепита: получил место буфетчика в баре «Таллин» в Красносельском районе.

Его сменщиком в «Таллине» был Николай Гавриленков. Гавриленков приехал в Ленинград из города Великие Луки в Псковской области, где учился в филиале Института физической культуры имени Лесгафта по специализации «бокс». Он был женат на Елене Зайдулиной. Ее отец и дед, Измаил и Джемал Зайдулины,— известные советские капитаны-подводники. Сама она окончила Институт советской торговли. Гавриленков — единственный из будущих известных в Петербурге рэкетиров, который в молодости не побрезговал работой официанта. В «Таллин» барменом он пришел работать из гостиницы «Советская», где был сначала воротчиком, потом официантом и только после этого барменом. А до этого уже успел отсидеть четыре года за грабеж. Наказание отбывал на химии, на строительстве биохимзавода в Мансуровском районе Кировской области.

Конечно же, в паре с Кумариным он — старший: у него было больше связей и жизненного опыта. Кумарин к нему прислушивался. Под стойкой они переливали грузинское сухое вино «Ркацители» в бутылку «Гурджаани» и закупоривали пластмассовой крышкой, что позволяло заработать по два рубля с каждой бутылки за счет разницы в цене. Они не сорили деньгами, а скупали драгметаллы и бриллианты. В баре они знакомились с торговыми работниками и центровыми, отдыхавшими там по вечерам. Среди тех и других они выделялись уверенностью, физической силой и, за счет нее,— превосходством в любой конфликтной ситуации. К ним начали обращаться, когда нужно было вернуть долг или решить спор. Известно, что эту услугу предоставляли воры в законе, но все прекрасно знали поговорку блатных: «Вход рубль, выход — два». Кумарин и Гавриленков же пока делали это с логикой профессионалов: оказал услугу — отошел в сторону.

Постепенно, отчасти по не зависящим от них причинам, Кумарин и Гавриленков начали ощущать бар своей частной территорией, где правила устанавливают только они и они же вправе выгонять или наказывать любого, кто с ними не согласен.

В это время недалеко, в баре «Рига», вышибалами работали еще двое друзей — Александр Малышев и Александр Челюскин. В «Таллине» танцплощадка была выложена цветными мигающими квадратами, в «Риге» прозрачный стеклянный пол по ночам светился цветомузыкой.

Александр Назаренко, родился в 1959 году, однокурсник Владимира Кумарина, сегодня тренер

С Кумариным я был однокурсником в ЛИТМО с 76 до 79 года. Нас поселили в общаге на Вяземском переулке. В отличие от нас он поступил после армии. Служил, по-моему, танкистом, сам же шутил, что тракторист из деревни. В нем сразу ощущался лидер. Он понимал, что хочет. А мы себе тогда судьбу видели сплошную — 120 рэ зарплату после вуза. Стипендия у нас была 60 рублей. Кумарин единственный, кто всегда читал газеты, книги. К партийной власти он относился снисходительно, понимая, что все эти их возгласы о родине — вранье.

По субботам у нас в общаге были танцы в клубе «Романтик», а так как училось много болгар, то с музыкой было все в порядке — они привозили рок-винил. В общаге было что-то вроде скрытой дедовщины. Банковали парни с третьего, четвертого курса, и на первых же танцах произошло столкновение Володи с ними. Как всегда, ему предложили выйти, и он вышел с ними один. А через пять минут вернулся и спокойно так продолжил отдыхать. Оказалось, что он двоих так уработал... Он занимался боксом и был талантлив в кулаках. Также он занимался тяжелой атлетикой. Сразу же, разумеется, отодвинул «дедов», и все обратили на него внимание. Сначала шепоток по ЛИТМО пошел, потом еще было в общаге несколько бытовых столкновений, в которых он показал зубы, и все — лидер он.

К тому же в нем была масса энергии. Он любил решать чужие вопросы, ему нравилось, что к нему обращаются, и студенты начали обращаться. Некая идея самоутверждения, что ли. Но он никогда не выпивал. Вообще. Для всех это было удивительно — страна-то синяя вся была. И нам буквально запрещал. Но злости в нем не было. Правда, если кто-то шутил невпопад, то мог так глянуть колюче...

В первом же стройотряде стал командиром. Его комсомольская организация выдвинула, хотя и не очень его любила. Он тут же нашел себя. Сразу понял, что такое советская стройка — от кого зависит зарплата. Поэтому мы за коровник получали деньги серьезные, а коровника-то, по большому счету, не было. А студенты клали кому-то рубероид, чинили телевизоры. А он наверх какую-то долю засылал. Отряд назывался «Парус». А тех, кто не хотел ехать в ССО, такие как я все равно туда загнали, и отряд я сам назвал «Галера».

Со второго курса и на военной кафедре он стал старшиной. К тому же офицер на кафедре был его земляк с поселка Мучкапский, может, Володе и помог поступить.