Крыши Академии

— Помогу… — эхом откликнулся Вениамин. Ни рассуждать, ни даже просто осмыслять услышанное он сейчас не мог. И бежать не мог тоже — голос призрака завораживал, манил, обещал неведомое — хотя на самом деле ничего такого бестелесный профессор пока что не высказал.

— Прекрасно! Тогда слушайте и запоминайте, что нам потребуется…

Призрак уже совершенно менторским тоном начал перечислять необходимые ингредиенты, когда Вениамин нашёл-таки в себе силы перебить его:

— А… самое главное… вместилище… что это?

— Вместилище?.. Ах, вместилище! — ди Фелипо беззаботно рассмеялся, приятным, располагающим смехом. — Ну, как же — тело для моего воплощения! У меня, дорогой ассоциат, осталось столько незаконченного, столько ещё предстоит доделать! Угроза массовой некроэпизоотии никуда не делась и деться не могла, она лишь возрастает с каждым годом!.. А господа маги, конечно же, бездействуют, ибо иначе им придётся признать мою правоту, а это для столь многих деканов с профессорами — нож острый!

— Т-тело д-для в-воплощения? — язык едва повиновался Вениамину.

— Ну, конечно! — снисходительно пророкотал профессор. — Уж не считает ли любезный господин ассоциат, что мои изыскания следует продолжать вот в таком, крайне неудобном для учёных занятий виде?

— Н-но тело…

— Мы изучим этот вопрос дополнительно, — уверенно заявил призрак. — Вот-вот разразится эпидемия некроэпизоотии, орды восставших мертвяков уничтожат, разорвут и сожрут всё живое на своём пути и я…

— Профессор! — нашёл в себе силы Вениамин. — Со времени вашей… э-э-э… со времени безвременной… то есть трагической… вашей кончины прошло уже шестьдесят лет! А всеобщей пандемии разупокаивания так и не случилось!

Но почтенного дона ди Фелипо не так-то легко было сбить с толку.

— Значит, она разразится вот-вот! — без тени сомнения бросил он. — Согласно моим вычислениям вероятность её возрастает с каждым годом; и хорошо бы, кабы она имела место в прошлом, ещё не набрав полной силы; сейчас же, шестьдесят лет спустя, прорыв станет поистине ужасающим. Нельзя медлить, мой дорогой, никак невозможно!

— Но… что же мне делать?

— Выполнять мои указания, — немедля отозвался профессор. — Сейчас вам надо отринуть свои страхи, впустить меня в своё сознание целиком и полностью — продиктовать необходимые указания я не могу, они слишком сложны, но постараюсь передать, так сказать, невербально.

— Профессор… но… как же вы… как вы оказались…

— Мой милый, сейчас это совершенно неважно. Но, если вы настаиваете — трагическая случайность на завершающих стадиях эксперимента. Несчастливое стечение обстоятельств, выпадающее раз в сто лет. Флуктуация. — В голосе ди Фелипо явственно слышалось нетерпение. — Вам так важно это узнать прямо сейчас? Не забывайте, наше время ограничено!

Холодные чужие пальцы настойчиво давили ему на виски, однако Вениамин продолжал сопротивляться.

— Что это… было за оружие? Я должен… знать! Профессор…

— Спаситель великий, — вздохнул призрак. — Ну и молодёжь пошла. Никакой страсти к истинно рискованному научному поиску! Всё хотят, чтобы по правилам, по уложениям, с гарантированным результатом…

— Профессор… — простонал Вениамин. Боль становилась нестерпимой, но сдаваться и впускать кого бы то ни было в сознание он не собирался. — Вам… трудно?

— Ну конечно же, нет, — последовал желчный ответ. — Хорошо, уважаемый ассоциат. Смотрите вот на этот экспонат. Да-да, на сию заспиртованную голову. Смотрите ей в глаза.

Вениамин повиновался.

— Поневоле придётся многое пропустить, — профессор не скрывал неудовольствия. — Только самое главное. Смотрите!

Уродливая башка в банке конвульсивно дёрнулась. Рот искривился в гримасе боли, хотя что могла ощущать отрезанная голова?

Слепые глаза раскрылись, и Вениамин увидел…

…Вечерний сумрак. Развороченные могилы, опрокинутые монументы и могильные плиты. Здесь хоронили богачей, если судить по мраморным мавзолеям и вычурным статуям, ухоженным дорожкам и возвышавшемуся чуть дальше величественному собору Спасителя. Чистые белоснежные стены, алые черепичные крыши, сверкающий золотом крест на вершине шпиля.

И у самого подножия этих чистеньких стен, на мраморных, как и почти всё вокруг, ступенях — кровь. Кровь и тела, разбросанные, словно детские игрушки. И над ними, над телами — целое скопище мертвецов, поднявшихся из могил.

Здесь были почти нагие костяки и почти незатронутые тлением трупы. Мужчины и женщины, старики и дети, старухи и юноши. Девушки в подвенечных платьях, так и не успевшие выйти замуж и обвенчавшиеся взамен этого с могилой.

И сейчас они рвали ещё тёплую плоть убитых ими людей. Быть может, собственных детей, или внуков, или правнуков, — им это было неважно.

Вениамина едва не вывернуло наизнанку.

— Знаменитое разупокаивание в Хастингсе, — деловым тоном объявил профессор. Его жуткая картина, по-видимому, ничуть не смущала. — Привилегированное кладбище, высокая сохранность тел и костяков благодаря частичному бальзамированию… Извольте видеть, господин ассоциат, что случилось дальше.

О «знаменитом разупокаивании в Хастингсе» Вениамин ничего не слышал.