Крысиная башня-2

— Слышь, студент, вот ты вчера на посту втирал про Спарту — расскажи пацанам! Не, расскажи, расскажи, чо ты, интересно ж! Нащёт этих — нащёт пидорасов. Что не западло.

— Я не про западло рассказывал, и не про пидорасов; а про нормы в половой жизни! — это явно Матюшкин, недоучившийся студент-историк; объект постоянных подначек на посту, но и человек уважаемый за знание истории, начитанность, и умение красочно «чего-нибудь тереть в уши», — телевизор с ДВД-приставкой и несколькими десятками фильмов личному составу уже порядком наскучил за месяцы несения службы, а самим что-нибудь читать из кадетской библиотеки желающих было немного, предпочитали слушать пересказы, — поколение пепси, ипи их…

— Во-во, давай «про нормы!»

— Ну что «про нормы»… Нормы в этом деле в каждом государстве и в разное время были разными. Спартанцы были закалёнными воинами; но Спарта совсем не была гомофобским городом. Там процветали, так сказать, «хорошие отношения» между опытными, закалёнными воинами и молодыми мальчиками, проходящими, как бы это сказать, «курс молодого бойца». Времен тогда были другие, и мальчик становился мужчиной не тогда, когда имел свою первую женщину, а когда его впервые имел его старший боевой товарищ. Это был греческая культура, общая как для Афин, так и для Спарты; это тогда было нормой.

— Вот, «гомофобским»…

— Это чо?

— Пидоры все были.

— Сам ты пидор. Они были… эээ… хы, боевыми пидорасами!

— За пидора ответишь!

— Да иди ты!..

К счастью, ссора не успела разгореться, — в кубрике появился новый персонаж.

— Кис-кис-кис!.. Ишь, падла, пришёл! Где-то лазил целую ночь. — Богдан понял, что в кубрик заявился Генерал, здоровенный серый котяра с оборванными в лоскуты в боях кончиками ушей, всеобщий баловень и любимец.

— Мышей ловил.

— Данунах. Заставишь его. На таком-то пайке. Вон какую ряшку наел. Наверно за периметр ходил; местных кошек штырить.

— Это он может, да.

— Дык не март.

— А ему пох.

И опять разговор съехал на излюбленную тему:

— Я бы тоже щас… вштырил!

— Каждый бы вштырил.

— Ишь ты, ишь ты — лижет! А язык — шершавый как тёрка!

— Я вот читал, что зэки под это дело кошек тоже подпрягали…

— Ты чо, студент, с дуба рухнул?? Ипать?? Кошек???

— Да не. Зубы кошкам аккуратно выламывали, обтачивали, чтоб не кусались. А потом свою елду давали лизать. Мазали каким-нибудь вареньем…

* * *

Это уже было через чур. Из наполнившейся фляги спирт выплеснулся на державшую её руку; Богдан быстренько выдернул из канистры трубочку; скомкав, сунул в карман; закрыл канистру; отхлебнул из фляги, сдавленно закашлялся, уткнувшись носом в рукав; завинтил фляжку и пулей вылетел из помещения. Закрыл замок, торопливо опечатал. Ну, бля, студент, я тебе сейчас дам «елду полизать»; за одно только предположение что с бессловесным животным можно так поступать!.. — сам Богдан был деревенским и не выносил издевательств над божьими тварями.

* * *

— Так, нах! — к своему стыду Богдан, не будучи «военной косточкой», то есть кадровым, а будучи всего лишь «пиджаком», то есть попавшим в армию через военную кафедру ВУЗа, да ещё и сельскохозяйственного (что он тщательно скрывал даже и на АСО), — до сих пор толком не научился распекать подчинённых через специфическую военную лексику, постоянно сбиваясь на «обычный» односложный деревенский мат; впрочем, эти «наречия» были вполне близки, — Что за свинарник, нах?? Урядник Федосов, нах! Почему в служебное время лежим на кроватях?? Почему, бля, на одеялах кант не подбит; почему на входе нет ваксы и щётки; как давно проводился осмотр личного состава?? Отвечать, бля нах!

Выстроившиеся «на взлётке», — на пролёте, делящем кубрик пополам, — военнослужащие преданно ели разъярённое начальство глазами.

— Как давно проводился осмотр тумбочек?? — гремел старший капитан, своим видом отнюдь, кстати, не подававший примера воинской аккуратности, — Это ваша обязанность! Почему я должен за всем следить??

Отвернувшись, он пинком распахнул одну из прикроватных тумбочек, и, наклонив, вывалил на пол её содержимое. За его спиной подчинённые недоумённо переглянулись — что так могло взбесить командира? Непонятно…

Из тумбочки вывалилась мыльница, футляр для зубной щётки, скрюченный тюбик зубной пасты, рулон «подшивы» с воткнутыми в него иголками; навеки умерший сотовый телефон; несколько карандашей, общая тетрадь; и пластиковый файл со стопкой разномастных книжных страниц в нём, которые тут же разлетелись по полу.