Крысиная башня

Мельник вошел в просторный зал небольшого музея, наслаждаясь эхом собственных шагов. Не снимая повязки, он увидел розовую с золотом отделку, картины на стенах, скульптуры, мраморный камин и балкон, на котором когда-то помещались музыканты. Они с крысой готовились к бою.

Анна начала говорить, объясняя задание, а на Мельника обрушился туман — белая стена, плотная почти до непроницаемости. Мельник перестал видеть и слышать. Он потерялся в пространстве, не различал право и лево, верх и низ, и только злость помогла ему удержаться. Крыса была рядом, волновалась и плясала, ее когти причиняли боль. Мельник улыбнулся, протянул руку и дотронулся до тумана. Анна, стоящая рядом с ним, подумала, что он, ослепленный повязкой, пытается нащупать опору. Крыса вскочила на вытянутую руку и помчалась вперед, к плотной белой стене. Она остановилась на кончиках его пальцев, вытянула мордочку; балансируя, переступила крохотными лапками; повела головой вправо и влево и нюхала, нюхала длинным подвижным носом с жесткими щетинками усов. Ее крохотные зубки впились в туман, дернули и оторвали от него длинную тонкую полоску, будто туман был всего лишь марлей. За марлей оказался прозрачный воздух, и Мельнику стало смешно. Он запустил пальцы в проделанную крысой дыру и оторвал внушительный клок, потом еще и еще один, пока пространство вокруг него не освободилось от белесой пелены совершенно. Со стороны это выглядело так, будто колдун вошел в транс, размахивая руками и вертясь вокруг своей оси, и Анна подумала, что участник переигрывает. Она наморщила нос и задала свой вопрос снова:

— В восемнадцатом веке эти залы стали свидетелями человеческой трагедии…

Мельник не дал ей договорить.

— Все это ерунда, — сказал он, глядя на Анну, и та нервно сглотнула: ей показалось, что его синие глаза светятся сквозь повязку. — Восемнадцатый век! Да как вы проверите, правду ли я говорю? Вы лучше скажите мне, что такое шмиз.

— Не знаю, — испуганно ответила Анна. — А что?

— Это такое платье, — сказал незнакомый голос. Мельник обернулся и увидел в глубине зала невысокую приятную женщину средних лет — работника музея.

— Спасибо, — сказал ей Мельник и вытянул руку по направлению к портрету, на котором была изображена дама пушкинской эпохи — На даме — синий шмиз, в руках — веер, украшений мало, вензель с буквами Е и М на плече, на руке — нитка жемчуга в три ряда. Она бывала в этом дворце всего два или три раза. Этот ее портрет реставрировали дважды. Он был порван — в восемнадцатом году солдатик ткнул его в грудь штыком. Я мог бы сказать, что солдатик был болен сифилисом, но боюсь, проверить вы этого не сможете. Зато можно заняться жемчугом.

— Жемчугом? — Анна не понимала, что происходит.

— Тем жемчугом, который у нее на руке. Нитка порвалась возле этого дома. Жемчужины собрали — все, кроме одной, которая скользнула в щель под корнями куста. Она долго лежала в земле, погружалась все глубже и глубже, пока во дворе не началась замена водопроводных труб. Ее вытащили на поверхность, однако никто из рабочих не заметил жемчужину из-за налипшей грязи. На нее наступили, и она лежит, вдавленная в землю, ровно в уголке углубления, оставленного сапогом.

Мельник не стал дожидаться, пока к нему подойдет ассистент. Он сам стащил маску и пошел к выходу из музея. Анна, оператор и прочие члены съемочной группы замерли от неожиданности, но Мельник махнул им рукой, и они побежали за ним, в холодный день последней недели октября. Красные туфельки Анны с подошвой, предназначенной только для ковров, скользили по оставленной строителями мокрой жиже.

Выйдя на середину двора, Мельник подобрал полы пальто и присел на корточки. Оператор, успевший снять камеру со штатива и, оскальзываясь, подбежать к нему, направил объектив на четкий отпечаток рабочего сапога. Мельник дотронулся до следа, поддел землю пальцем. Земля была глинистой и липкой, и пришлось потрудиться, чтобы обмазанная ею жемчужина стала видна. Жемчужина выглядела жалко, она была очень грязной и от долгого пребывания в земле пожелтела и покрылась сеткой трещин. Анна тщетно пыталась понять, как реагировать на этот фокус, но сосредоточиться ей было сложно. Ситуация совершенно вышла из-под контроля, Анну била крупная дрожь — из-за нервов и холода: из одежды на ней было только платье и легкий пиджак.

Отвечая на ее мысли, Мельник повернулся и сказал:

— Это не фокус. Я ничего не подкладывал, вы можете отдать жемчуг на экспертизу.

Мельник вложил жемчужину в руку Анны и сжал ее ладонь. На губах его играла вызывающая усмешка. Анна растерянно взяла жемчужину двумя пальцами, стряхнула с руки влажную грязь и ответила:

— Будьте уверены, мы так и сделаем.

И вдруг, неожиданно для всех, в парке появился Соколов. Анна окончательно растерялась: по условиям съемок, такое самоуправство со стороны участника было совершенно недопустимо.

— Рассматриваете всякое старье? — спросил Соколов, скептически прищурившись, — Пойдемте, я покажу вам что-то действительно интересное.