Крысиная охота

— Заповедь «Не лги» — а кто оклеветал протодьякона Димитрия, пытавшегося вывести вас на чистую воду? Он располагал опасной для вас информацией. Подбросили в его дом ребенка, ваши шакалы привезли из приюта сморенного снотворным мальчика, положили в кровать, пока соседка за забором отвлекала священника (она потом призналась в частной беседе), а потом вошел ОМОН. Резонансное дело, РПЦ активно борется с проходимцами в своих рядах… Далее «Не завидуй» — но зачем вы приказали сжечь особняк вашего соседа, удачливого предпринимателя Аверина? За то, что его супруга отказалась с вами спать? Или за то, что его дом, построенный на относительно честные деньги, выглядел круче вашего? Поговорим о смертных грехах, отец Лаврентий? Вы завистливы, как уже сказано, вы не терпите чужого статуса. Вы чрезмерно тщеславны, преувеличивая свои возможности и вступая в противоречия с величием Господа. О том, что ваши возможности весьма ограничены, свидетельствует тот факт, что в данный момент вы висите на дереве. Вы частенько впадаете в гнев, а однажды так отлупили дьячка Онуфрия, что беднягу увезли на «Скорой». А он всего лишь косо поставил свечку. Вы усердны в лености — даже ваша покойная супруга жаловалась, что вам лень вскопать за домом маленькую грядку. Вы алчны и готовы набивать свои карманы до полного абсурда. Зачем вам три дома, несколько квартир (вы их даже не сдаете в аренду) и внедорожник «Хаммер», которым вы ни разу не пользовались, поскольку предпочитаете красоваться перед людьми на убогой «Калине» Волжского автозавода? Эта «Калина» — смех, да и только, отец Лаврентий. Жизнь по принципу «введи нас в искушение, не избавь нас от лукавого»? Вы готовы набивать свое брюхо, пока не треснете. Вы страдаете не просто чревоугодием, а каким-то чревонеистовством. Это касается не только котлет и омаров, а любых соблазнов, дарованных Искусителем. В вас неистощимо желание плотских радостей — вы не брезгуете даже старшеклассницами, одну из которых, дочь работницы храма, приведшую по глупости ребенка на работу, вы поимели прямо в приделе на престоле для богослужений — ну, нашла на вас внезапная страсть при виде юной девы. Плачущей матери вы пригрозили, жертве изнасилования прочли благословение…

— Твою-то мать… — прошептал Коваленко. — Нет, я, конечно, знал, что это полный фуфлыжник.

— То ли еще будет, дружище, — усмехнулся Никита. — Он не зря тусуется в этой компании. На отца Лаврентия у наших героев большие планы. Когда он станет епископом и прижмет к ногтю мелкие епархии и приходы, сосать кровь и осуществлять контроль над паствой станет куда удобнее. Отец Лаврентий — это та еще спецслужба. Держу пари, что в средствах стесняться не будут. Не нами подмечено: когда религия обслуживает политику, рождается инквизиция. Еще один рычаг для контроля населения. А где-то наготове православные дружины, удары по вольнодумцам… Можешь выключать камеру, Ксюша. Потом смонтируем, как надо. Отец Лаврентий, вы слышите меня? — он брезгливо толкнул носком безжизненное туловище. — Мертвым притворяется, гад… Вас сегодня не убьют, отец Лаврентий, можете расслабиться. Но и не отпустят. Будете висеть, пока не придут ваши и не разрежут простыню. И нам плевать, когда это случится. Запись о событиях в урочище на днях появится в Интернете, и ваша личность займет в ней надлежащее место. С вашей карьерой и беззаботным существованием покончено, гражданин Истопченко. Держу пари, вас смоют в канализацию. И это правильно, поскольку факт вашего существования в этом мире глубоко ранит наши чувства и наносит тяжелые моральные страдания…

Самое интересное, что тропинку, по которой злоумышленники проникли в дом, так и не нашли! Трудно обнаружить то, что спрятано под носом. Были навалены груды мусора под фундаментом, какие-то поддоны, листы жести, но на них же не написано, что под ними люк. А тех, кто знал о проходе в подвал, на время охоты из пансионата удалили. Про подземелье, в принципе, вспомнили — туда спустилась группа вооруженных людей. Но заблудилась в лабиринтах троп и перегородок, увязла в мусоре и вернулась, доложив со всей ответственностью, что в подвале все спокойно. А Крейцер и Олейник в эту клоаку предпочли не спускаться. Растекался бледный рассвет. Опухшие гости сбредались в гостиную, кутались в пледы и полушубки. Обрюзгший Василий Иванович проводил раскопки в холодильнике, кляня безмозглых снабженцев и обещая всех уволить. Николай Аверьянович Глобарь начал утро со стаканчика доброго виски и дремал в кресле, обняв его обеими руками.

— Господи правый, я ужасно спала, — пожаловалась распухшая до неузнаваемости Кира Ильинична, забираясь с ногами в кресло и обматываясь пледом. — Сначала этот поп храпел, как ненормальный, стены тряслись, потом мне снились сцены ужаса.

— Вас изнасиловал снежный человек? — приоткрыл глаз Глобарь. — Так это же прекрасно… — и снова задремал.

— Поражаюсь вашему спокойствию, Николай Аверьянович и Василий Иванович, — проворчал всклокоченный сенатор Баркасов. — Неужели мы должны провести в этом аду еще один день?