Крысиная охота

— Как вам не стыдно, Николай Аверьянович? — взвизгнула женщина. — Как вы можете обо мне такое подумать? Я порядочная дама! — она стала покрываться пунцовыми пятнами поверх землистых.

— Любой из здесь присутствующих сдаст других, лишь бы самому выбраться без подмоченной репутации и уголовного дела в кармане, — отмахнулся Глобарь.

— Николай Аверьянович, вы, по-моему, перебарщиваете, — поднял отяжелевшую голову Василий Иванович и смерил Глобаря брезгливым взглядом.

— Могу заткнуться, — пожал плечами Николай Аверьянович. — Но кто меня убедит, что я неправ?

— Хватит! — треснул кулаком по подлокотнику губернатор. — Мы можем говорить конструктивно?

— Пипец пришел, боярин… — пискнул Глобарь и замолчал.

— Стою перед соблазном треснуть вас по лбу, — проворчал генерал. — Могу не устоять. Да, мы будем говорить конструктивно, Василий Иванович. И заткните глотку этому шуту. Время подвести промежуточные итоги. Мы здесь находимся уже сутки. Потеряли половину личного состава, трясемся, как последние ничтожества. Придется объяснять причину физического и психического состояния Сергея Дмитриевича и отца Лаврентия. Ну, ладно, сейчас не до этого… — Григорий Алексеевич подался вперед, хищно оглядел аудиторию. — Имеются вопросы, господа? Если раньше диверсии организовывал исключительно Россохин, то теперь ситуация поменялась. Врагов, возможно, трое. Не исключаю, что одна из них — Левторович, слухи о смерти которой оказались преувеличены. Кто третий, неизвестно, но не секрет, что в городе у преступников оставались сообщники — по крайней мере один. Не исключаю также, — он повысил голос, — что, истязая наших партнеров, они использовали видеокамеру — это, собственно, их фирменная штучка. Глумление, издевательство, предъявление так называемых обвинений — и все это в обозримом будущем может быть выложено в Интернете.

Смертельно побледнел Василий Иванович, ему становилось трудно дышать.

— И совсем уж плохая новость, — добивал генерал. — Пройти через ворота сообщники к Россохину не могли. Наличие предателя допускаю, но это не могут быть ВСЕ. Значит, существует тайная тропа, о которой мы не знаем, а они знают. Это может быть замаскированный проход через скалы или, скажем, подземная нора. Искать ее бессмысленно — потеря времени и людей. Выходит, злоумышленники теперь в любое время могут покинуть урочище и в любое же время сюда вернуться. То есть теоретически они могут отправить гонца с камерой или с картой памяти в город.

— Не могут… — убитым голосом прошептала Кира Ильинична. — Вернее, теоретически-то могут. Но им ведь, наверное, нужны… все мы?

— Вы сохранили способность трезво мыслить, это радует, Кира Ильинична, — усмехнулся Олейник. — Действительно, очень важно знать психологию противника. Они не уйдут, пока не разберутся со всеми нами. Половина успеха — не по их части. И они прекрасно знают, что мы не выпускаем никого из урочища, что тоже им на руку.

— Так выпустите! — взвизгнула Кира Ильинична.

— Да не орите, припадочная наша, — скривился генерал. — Еще одна причина, почему они не пошлют гонца в город — их останется тогда слишком мало. А двадцать пять людей в нашем подчинении, способных держать оружие, это, что ни говори, сила. Она способна задавить если не умением, то массой. Господа… — в тоне генерала прорезались зловещие нотки, — мы с вами умные люди, мы хитры, изобретательны, изворотливы. Где наши немеркнущие иезуитские способности? Почему мы не можем разбить врага его же оружием — хитростью и коварством? Доколе мы будем трястись и валить обвинения друг на друга? Сидим тут, словно дембеля — все умеем, но ничего не делаем. А нужно лишь немного подумать!

— У вас есть план? — напрягся губернатор.

— Черновой, — кивнул генерал. — Бежать отсюда бессмысленно, плохо, что Кира Ильинична это не понимает. Сбежать мы можем элементарно, сели на машины — и по газам. Но что тогда будут делать злоумышленники? Обозлятся, что не дали им закончить работу, плюнут на все, выберутся окольными путями к цивилизации, и что-то мне подсказывает, что мы не сможем им помешать, обнародуют материалы, что у них уже имеются. А это полный крах для нас. Вернее, это полный крах для Коровина и отца Лаврентия, а для нас это лишь начало краха… Поэтому, как ни парадоксально звучит, наше присутствие здесь — надежда на безопасность в дальнейшем.

— Мы не бестолковые, Григорий Алексеевич, — нетерпеливо поморщился Глобарь. — Предлагаете-то вы что?