Крысиные гонки

- Ни-че-го себе!.. Как это тебе так?.. – только и смог сказать Владимир, а Вовчик же, только махнув рукой «Потом расскажу!», стал открывать дверь… За измятой внешней стальной была ещё одна, тамбуром, старая деревянная, массивная, и взрыв только выбил у неё замки и порвал дермантин, но не сорвал с петель и не расщепил; вот эту-то дверь, немного подшаманив, вставив новые замки и починив подручными средствами косяк, Вовчик и закрывал  теперь снаружи на ключ.

- Не, это не как в Гарлеме, неправ я, это у вас жизнь намного веселее… Во я приехал!

- Что, уже жалеешь что ли?

- Не, ты чё. Я ж домой вернулся. Просто констатирую что хотя одно веселье я пропустил, но всеобщий «праздник», чувствуется, ещё впереди…

- Поучаствуем, Вовк, поучаствуем, куда денемся, хоть издалека, но поглядим на веселье. Ты проходи, проходи. Я сейчас отодвину.

 -Осторожно, за вот эти вот торчащие железины не зацепись. Наклоняйся. Давай сюда сумку.

Они оказались в квартире. Небольшая прихожая была неярко освещена падающим из окна кухни через коридор светом; старые сальные от времени и вытертые обои, вешалка на стене.

- Не, не разувайся. После этого экшна я завязал разуваться, как и делать большую приборку. Всё равно теперь это только временно всё. Но жить можно, ты не опасайся. Я отвечаю. Эта вот, входная дверь, хоть и деревянная, но прочная; я ещё засов-перекладину приспособил – она же внутрь открывается, потому её взрывом только и распахнуло, а не вынесло как внешнюю, так что нормально… Ну а если до взрывчатки дело дойдёт – тут уж, как я убедился, вообще никакая дверь не поможет. Сам видишь.

Пока он говорил, закрывая дверь на здоровенную балку-засов, Владимир огляделся. Всё было как он помнил, как когда тётя Маша, мама Вовчика, была жива. Сам Вовчик, казалось, совсем не изменился: всё та же короткая стрижка, неуверенно-робкая улыбка. Балахонистые светлые штаны с большими карманами на бёдрах, выстиранная бледно-голубая футболка. Перед отъездом Владимира в Штаты он носил только и исключительно камуфло, включая футболку; сейчас видимо что-то изменилось в предпочтениях. Хотя обут в неизменные берцы, - но брюки навыпуск, сразу и не разберёшь. Оп-п…

- Вовчик… Я вроде не пил последние дни; хотя носом и треснулся, но вроде не должно бы у меня быть сотрясения… Мне показалось – там что-то пушистое пробежало?

- А. Это Джордж – в голосе Вовчика прозвучала нежность.

- Белочка?

- Кролик. Декоративный.

- Это хорошо что не белочка, значит мне ещё рано белочек видеть… Что у тебя делает дома декоративный Джордж? Тоже последствие становления Народной Власти?

- Нет, Джордж вне политики. Я его купил. На рынке.

- Вовчик. Давай ты мне расскажи по-порядку, как ты за эти несколько недель, что мы с тобой не общались, дошёл до жизни такой, что у тебя новая власть дверь выносит, а по квартире бегает пушистый Джордж?

Это было ещё «до Джорджа» и до происшествия у продуктового магазина. Когда случился путч, Вовчик был дома. После того как умерла мама он, помимо своей обычной подработки сторожем на стройке и помошником бухгалтера, стал подрабатывать ещё и корректором в издательстве, беря работу на дом. Незадолго перед путчем на стройке платить перестали окончательно. Поругавшись с начальством, и, так и не получив задержанную за три месяца зарплату, сторожа, скооперировавшись, однажды ночью загрузили какому-то частнику из пригорода все стройматериалы, которые ещё оставались на стройке: кирпич, шифер, опалубку, остатки цемента – за наличный расчёт. А после того как смогли продать кому-то и вагончик-бытовку, посчитали что взаиморасчёты с работодателем закончены. У Вовчика осталась только корректура да бухгалтерия нескольких мелких фирмочек, рассчитывавшихся нерегулярно и в основном всякой натурой, благо что недорогими продуктами он затарился на протяжении этих трёх лет вполне достаточно для индивидуального выживания.

Вот и в этот день он сидел на кухне и на стареньком компьютере внимательно вычитывал текст. Текст был длинный, тупой и скучный, но за него платили, и Вовчик внушил себе как обычно, что это и не работа, а тест на волю, усидчивость и внимание. Это удалось, и работа продвигалась споро.

На улице грохнуло и затарахтели выстрелы. Подскочив как ужаленный, он сбросил наушники через которые в процессе работы слушал музыку, и из-за которых раньше не услышал отдалённой стрельбы. Подскочив к окну, он увидел как по проспекту перебежками передвигаются фигуры в камуфляже, с оружием. Увешанные амуницией, всеми этими «разгрузочными желетами» да «разгрузочно-подвесными системами», про которые он до этого не только читал на сайтах, но и даже сам сшил себе что-то подобное на старенькой маминой швейной машинке; они прятались за стенами, влипали в проёмы окон, растекались в нишах домов, и всё целились, целились в что-то, находящееся в другой стороне Проспекта.

«Началось??!» - вихрем пронеслось в голове, - «Опоздал?..»

Он метнулся к телевизору и включил его на полную мощность. Ещё не появилось изображение, как телевизор запинающимся голосом дикторши сказал: