Крысиные гонки

Два дня наводил порядок. Через неделю всем, у кого были выбиты стёкла в окнах на проспект, застеклили централизованно – очевидно, чтобы центр выбитыми окнами поменьше напоминал место боевых действий. Насчёт взорванной двери только пожали плечами, - с какой бы, типа, стати? Её с проспекта не видно! – возмущался Вовчик.

- И что теперь с дверью думаешь? – поинтересовался Владимир.

- Ну что думаю. Ничего не думаю. Вот как есть так и будет. Всё равно я тут надолго не задержусь. Всё это не надолго! Как только опять назревать станет…

- А ты перед путчем это «назревание» чего, не чувствовал?

- Не, не чувствовал… - готовя на кухне чай, виновато сообщил Вовчик, - Или, вернее, чувствовал, но… Сигнала как-то не было… Как-то всё казалось что зачем сегодня, лучше завтра или через неделю… Здесь, типа, ещё жить можно… Вот и тянул. Ну а теперь!.. Тем более ты приехал! Вместе мы... Сила! Теперь всё с нуля и по-новой!

«С нуля. По-новой…» На старт новых «крысиных гонок»? Владимир вспомнил, как говорил профессор: «Какого «сигнала о начале» ждут люди? Пожалуй, никто и не почешется пока инструкция не появится в виде гигантского табло в небе, видимого на всех континентах, и непременно со спецэффектами!»

Он огляделся по сторонам. После коттеджа, даже после студенческого кампуса обстановка квартиры у Вовчика поражала бедностью. Чёрт, как же он трудно живёт… Владимир почувствовал укол совести. Сам-то он никогда не думал о таких мелочах как зарабатывание на жизнь, не пил чай из треснутой чашки, предпочитал за чаем крекеры или тосты, а не высушенные бог знает когда самодельные сухарики; у него никогда не было таких выцветших зановесок на окнах, при жалюзи зановески вообще не нужны; лет двадцать не менянные обои… Что же я, сволочь и эгоист, не мог помогать другу? Впрочем, сам-то… Всё за счёт отца, а выступал ещё…

 - … эти сволочи ещё виноваты! – продолжал между тем Вовчик.

- Так… какие сволочи?.. Правительство?

- Ну, это само собой, но ни о них речь. Я о соседях. Вовка, это была самая моя большая ошибка, когда я им всё рассказал! Ну, когда стал интересоваться выживанием. Я с ними со всеми беседы провёл! Объяснял, доказывал, рассказывал как правильно запасы делать! Что ты!.. смеялись. Пальцем у виска крутили. На, Вовка, сахар. И вот карамель. Ага, всё из запасов… За психа держали! А потом, как пошло это… ухудшение… ну, помнишь, с чего всё началось – что там, конфликт на Тайване, в Иране когда всё по-крупному закружилось, да Китай объявили агрессором, да попёрли из Совета Безопасности, - когда всё пошло вразнос, многие на жопу сели… Вон, Ирина Павловна, - была старшим инспектором по кадрам, Алёна – главный бухгалтер, Валентин Ильич диспетчером на аптечном складе, все без работы остались, и это… без средств к существованию, как говорится. Ну, то есть их не уволили, - не знаю, ты знаешь, нет, - тут же ввели мораторий на увольнения, чтобы поддержать типа электорат - только толку никакого, в натуре – что толку если обязали выплачивать только минималку, а и ту задерживают по нескольку месяцев, вот за счёт талонов-карточек и выживают… пока. И тут же ко мне: Вовчик дай то, Вовчик дай сё, и ладно бы если, скажем, по-соседски соли или спичек. Нет. Риса дай ребёнку сварить. Сахару. Молока нет – сухого молока дай, Вовчик, у меня ведь есть, они знают. А что ты, говорит, талоны не получал – я расписывалась, гляжу, только напротив твоей фамилии росписи нет? Масла, говорит, дай?..

Вовчик распсиховался и, вдруг вспомнив, открыл холодильник с прикреплёнными на нём магнитиками – рыбки, верблюды, непременный «бутерброд» с красной и чёрной икрой – символ успеха для малоимущих, в том числе и с фигуркой Статуи Свободы, присланной Владимиром из Штатов, и, порывшись, достал и положил на стол начатую пачку масла: