Крысиные гонки. Часть 3

Парни из дружины с приходом Бориса Андреевича как-то выдавились по стенам. Прошло то время, когда Борис Андреевич в деревне был просто старостой, ответственным за порядок и отчёты в основном, за распределение прибывших и отсутствие эксцессов, ругался с самогонщицей, организовывал быт коммунаркам и распределял землю под огороды; теперь он всё больше становился нечто бОльшим, и все это чувствовали. От него всё больше и явней исходила некая починяющая людей сила, злая, но противостоять ей было явно себе дороже. И потому чуть ли не толкая друг друга парни ломанулись из комнаты и из дома не по команде командира, Хронова-Харона, а просто по бессловному кивку на дверь Бориса Андреевича.

Встал с четверенек и тоже убрался из комнаты Лещинский. Остались втроём.

Как только хлопнула за последним выходящим входная дверь, Витька, не стесняясь Мунделя, брякнулся на колени:

- Хозяин!.. Хозяин, прости!..

Это понравилось. Борис Андреевич походил вокруг живенько поворачивающегося за ним Витьки. 'Хозяин' - это хорошо. 'Хозяин!' Дьявола ведь 'там' и называли так: 'Хозяин'. Когда нельзя было вслух произносить настоящее его имя. 'Хозяин!' А, хорошо! Вот подлец, выкрутился!..

И он уже без злобы и даже с некоторой симпатией посмотрел на стоявшего на коленях Витьку.

- Никто ж не ожидал... откуда автомат опять?? И стволы... там же всё этот мент забрал, мы не ожидали... - затарахтел тот.

- Пасть закрой. - посоветовал староста и Витька сразу замолчал, как выключился, - Оскандалились, значит... В очередной раз вся деревня будет знать, что о дружину и о её командира можно ноги вытирать... Сволочь.

Вздохнул и подвигался у стены Мундель, присел на стульчик, положив неизменный свой портфель себе на колени:

- Может и ничего. Конечно, плохо, что в очередной раз показали свою неспособность к организованным решительным действиям; однако это происшествие можно будет подать как жест доброй воли, как нежелание проливать кровь односельчан; а с их стороны - как разбой и нападение на законных предст...

- И ты. Тоже пасть закрой.

Журналист тут же смолк. Староста опять походил.

- Кому 'подать', Мундель ты натуральный? Кому это сейчас интересно, все эти 'подачи'? Вот если бы Витькины сопляки завалили там этого Вовчика, можно бы и с парой девок - вот тогда можно было бы что-то и озвучивать, 'освещать событие в нужном ракурсе' и давать правовые оценки. А сейчас всё просто: нас... вернее, их, просто и незатейливо поимели. Меньше десятка девок и один полуинвлид. И вся деревня об этом сегодня будет знать...

Походил по комнате, вновь остановился около Витьки, продекламировал с чувством:

- Позор мечам патрициев блестящим!

Позор и стыд холмам родных могил!

Безбожным делом, все сердца разящим,

Себя в раба ты, воин, превратил!

Ты уваженье к доблести убил!

За омерзительное преступленье

На лбу твоем блеснет клеймо презренья!..

Хронов не успел отстраниться, как Артист ловко влепил ему кулаком в лоб. Витька упал и взвизгнул, сжимаясь в комок, но тот больше не предпринимал никаких агрессивных действий; напротив, вполне миролюбиво произнёс:

- 'Воин', чёрт побери... С кем приходится работать! Вставай, хамское отродье. Поднимайся, нерадивый слуга Сатаны... хы, шучу.

И продолжил:

- Ну что. Сейчас девчонка от них, с пригорка, прибегала. С запиской. Предлагают встретиться, передать 'пленных' и обсудить раздел сфер влияния. Договориться об условиях мирного сосуществования. Во избежание в дальнейшем неприятных эксцессов - это уже прямая угроза, улавливаете?

В углу скрипнул стул под Мунделем. Слушал внимательно.

- Встретимся. Обсудим. Поделим. Согласимся. На пока. Потом всё взад отыграем.

- Ружьё пусть вернут! - торопливо проговорил с пола Витька.

- Это вряд ли. На совсем дурака Вовчик не тянет... но попробуем! Так сказать, вернуться к нулевому варианту. Ну что. Заведующим переговорным процессом назначаю тебя, Серёжа. Но принимать конкретно решение буду, конечно, я...

ПЕРЕГОВОРЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ

Тем же вечером 'пакт о ненападении' на время уборочных работ был 'подписан'.

Конечно, формально ничего не подписывали; просто обговорили условия. Мундель, как бывалый политтехнолог, пытался затянуть переговоры в трясину беспочвенных терминологических тонкостей, но пришлось отступиться - Вовчик был не склонен препираться и был готов свернуть 'переговоры': 'Война так война! Мы готовы'.

Поодаль стоящие за спиной у сидящих на земле троих 'пленных' девки с какими-то короткими блестящими трубками в руках, с трофейным ружьём, и лица у них были злые и отчаянные. Это были уже не те запуганные столичные танцорки, что появились в начале лета в Озерье, зарёванные и ищущие защиты. Теперь они, кажется, рассчитывали сами защищать себя.

Гулька и Зулька с ружьями же, да ешё Катька с Вовчиковым автоматом наизготовку ясно показывали что война будет не из лёгких - а зиму без провизии не пережить! И потому Борис Андреевич дал отмашку 'соглашаться'.