Крысиные гонки

Что участкового убили — сказать? Что в округе шастают шайки вооружённых дезертиров, пока опасающихся являться домой, по месту прописки; или у кого дом уж совсем далеко; и что гастеры никуда на самом деле не откочевали, и сделать с ними ничего невозможно, только что согнать насильно в лагерь или перестрелять, но на это, конечно, из Администрации никто не пойдёт… Что говорить-то? Что дела совсем никуда? Что — рассчитывайте только сами на себя, никакой вам охраны и никакого снабжения, но от продналога вас никто по осени освобождать и не собирается? И как тогда в их глазах выглядеть? Чем и как привести к повиновению и дисциплине этих людей, ПээМом только, что ли? А без дисциплины и повиновения, он понимал, тут такое начнётся… Драка на танцах покажется цветочками; уже вон, факты сведения разного рода старых счётов имеются в наличии, дома жгут, сараи, по-кулацки норовят в окно ночью выстрелить… Нет, всю правду говорить нельзя, и скрывать тоже не получится — надо так: полуправду… И надавить — ишь, ждут!.. Он внезапно почувствовал раздражение на этих людей, у которых и забот-то — пожрать да зубную щётку найти, и того сами не могут, — и вместе с раздражением пришло облегчение.

Он, стоя, опёрся задом на стол, скрестил руки на могучей груди.

— Я не знаю, почему у вас не оказалось зубной щётки! Я не знаю, почему у вас, у некоторых, не оказалось с собой даже кружки-ложки!! Почему вы, выезжая в сельскую местность, и не отдыхать, а жить и работать, не взяли с собой самого очевидного!..

Он повысил голос, с раздражением выплёвывая обличения:

— Почему нет с собой толковой одежды, обуви! Экономистом, говорите??.. — на язык просилось что-то про «перекладывание бумажек со стола на стол и тыканье пальцем в клавиатуру», но он сдержался, — А экономически предусмотреть наличие, вернее — отсутствие зубной щётки вы не могли?.. Вот такие вот специалисты-экономисты и довели страну, и весь мир, что приходится теперь высоким специалистам по собачьим стрижкам да по танцам на шесте с тяпками в поле себе на пропитание отрабатывать!

— Как вы смеете!..

— Я вам говорила — они такие! Сами наворотили, но разгребать женщин поставили, и женщин же виноватыми выставляют!.. — подхватила бизнес-тренер Селезнёва.

— В общем так. Вас тут никто не держит — пока. Не нравится — кто не в коммуне, можете к чёрту возвращаться в Мувск, в Оршанск, в Равнополье…

— А кто в коммуне??

— Кто в коммуне — в сельхоз-эвако-лагерь под Оршанском, там охрана с автоматами, бараки — бывший пионерлагерь, централизованное питание, десятичасовой рабочий день и кино три раза в неделю показывают! Ну?..

Молчание было ему ответом.

— Чтобы не было иллюзий насчёт возвращения. В Мувске чёрт-те ччч… то есть, определённые негативные тенденции только нарастают. Пока. Да. Пока. Но то, что известно точно — что там вот не так давно в Советском районе произошло нападение банды хулиганов на многоэтажный жилой дом. Среди дня! И только благодаря самоотверженности нескольких жильцов… Словом, есть многочисленные жертвы, с обоих сторон.

— Мммээ… Разрешите, Антон Пантелеевич… Я, будучи юристом… — вклинился в разговор приехавший с ним юрист, лощёного вида представительный мужчина. «Адвокат, наверное» — подумал, глядя на него, Вовчик, — «Прокурорские — те попроще».

— … так вот, я, будучи юристом, слышал про этот вопиющий случай. Не думаю, что он будет представлять из себя что-то сложное. Тела нападавших будут опознаны, идентифицированы, и, соответственно, будут приняты меры для недопущения подобных вопиющих случаев в дальнейшем!

— Чё ты тогда сюда приехал, — если «недопустят в дальнейшем»?? — послышался из-за спин стоящих мужской голос, в котором без труда узнавался голос Морожина. Юрист не ответил. Громосеев продолжал:

— Насколько я знаю, никто там ни идентификации, ни опознания не проводил… — юрист сделал протестующий жест, но Уполномоченный продолжал:

— Так что ситуация только усугубляется. Впрочем, в Оршанске ситуация лучше… Существенно. В общем, в небольших населённых пунктах власть, местная администрация вполне сохраняет контроль и поддерживает порядок… — он подумал, что что-то он стал нести не то, и тут же поправился, — Я не хочу сказать, что в Мувске безвластие и анархия, но крупный мегаполис, естественно, труднее снабжать продовольствием и прочими благами цивилизации… Собственно, поэтому вы и здесь. И потому здесь, на отшибе, так сказать, от властных центров, тем более, как никогда, важна дисциплина и… и недопустимы никакие проявления расхлябанности и хулиганства! А у вас тут!..

Вновь начались крики и обвинения. Владимир отметил про себя, как Громосеев перевёл стрелки с бардака во властных структурах на то, чтобы завиноватить самих сельчан и эвакуированных. И сейчас молча слушал, как, перебивая друг друга девчонки красочно расписывали ему детали недавнего вечера, естественно, во всём обвиняя приезжих.

— Это всё ваши слова, — отверг доводы Громосеев, — А вот в Никоновке сразу четверо нетрудоспособных, у одного вообще голова рассечена. Сильно. И это факты. А вы мне — слова.

Снова загомонили. Влез и лощёный юрист: