Крысиный Волк

Люди жили в глубоких норах, лишь изредка высовывая наружу острые черные носы. У них было странное понимание жизни. Я даже осмелился б назвать его крысиным. Они были счастливы оттого, что имеют сытный кусок, теплый угол, самку, если были самцами, и самца, когда речь заходила о самках. Прочее их мало волновало. Когда всходило солнце, люди выползали из нор, чтобы понежиться в его ласковых лучах, а потом мужья спешили по делам, таким важным и ничего не значащим. Они добывали пропитание и были преисполнены гордости от осознания значимости своего назначения. А жены готовили пищу и растили детей, также прекрасно зная, что им предопределено. А дети росли, серьезно и чинно. Они рано начинали задумываться о том, что ожидает их в будущем, и сознательно готовились к взрослой жизни. Они не смеялись и не играли, гоняясь по кругу за голыми хвостиками, — они готовились.

Наверху, в каменных коробках, обитали крысы. И крысы относились к своему существованию с не меньшей серьезностью, чем люди. Они также вставали рано поутру и также отправлялись на работу. Одни шли в банк, другие становились за прилавок продуктовой лавки, третьи суетились у конвейера, выпуская всякие нужные штуки. Жизнь, полная целесообразия. Подобно людям, крысы были очень прагматичны, а еще — они были умнее. Они сумели поставить себе на службу многое из того, о чем люди даже не догадывались. Крысы приручили воду и пар, научились плавить железо, проникли в тайны микромира. Они пошли еще дальше и, построив звездные корабли, выбрались за пределы замусоренного пустыря, который по недоразумению называли Земля. Они вознеслись к звездам, и звезды не вызвали у крыс ни малейшего восторга. Крысы не восхищались ни падающими, ни блуждающими, ни даже распускающимися звездами. Они лишь оценивали их с расчетливостью базарной торговки, сортирующей к вечеру непроданные цветы, — этот постоит, этот в самый раз, ну а этот неплохо бы сбыть в треть цены. Вот он, трезвый подход к делу! Мы вам не какие-нибудь муравьи или бабочки! — говорили крысы. Все в мире существует для того, чтобы мы могли этим всем пользоваться; все ж бесполезное бессмысленно, а бессмысленному нет места в мире. Крысы истребили бессмысленное и построили великую цивилизацию. Цивилизация крыс. Звучит невероятно? Не более, чем цивилизация людей, а ведь и люди претендовали на то, что умеют творить цивилизации. И люди считали себя ничуть не глупее крыс, а возможно, так оно и было.

Я словно наяву видел этих людей — покрытых шерстью, с длинными облезлыми хвостами. Я словно наяву видел этих крыс, улыбающихся, с влажными руками и начисто выскобленными подбородками.

А потом вдруг диссонансом ворвалось — волк!

Сначала никто не понял — чей.

Сначала никто не понял — кто.

Немногие из людей вдруг припомнили старую истину, гласившую, что человек по сути своей — волк. Но человек давно перестал быть им.

— Откуда?

Люди искали ответ и не находили его. Волк же не ждал, когда они его найдут. Он был расчетлив и беспощаден, он знал свою цель. А еще он очень походил на людей — тот же острый нос, те же быстрые лапки, тот же хвост. Но походил лишь внешне, потому что мир не представлялся ему столь правильным, как представлялся людям. Волк находил, что правильное слишком скучно, а он терпеть не мог скуки. Ведь он был волком, таким, как его неведомые предки, — алчным до приключений, богатств, наслаждений и славы. И еще он любил кровь — чувство, загнанное людьми в глубины подсознания. Волк же не хотел жить подсознанием, он хотел жить наяву. Он убивал сородичей и пил их медленную прагматичную кровь, разгоняя ее волнами от желудка по жилам. Сладость крови туманила ему мозг, и волк выл на Луну, подмигивающую ему темными ночами глазом с синяком от брошенного шаловливой рукой Вечности астероида. И вой этот будил к жизни дикие силы. Он собирал эти силы в пространстве и лепил форму. Какую? Об этом не знал никто. Ни один человек.

— Что-то готовится! — так говорили друг другу крысы. — Надо остановить это что-то. Остановить!

Крысы были умны, крысы были организованны, крысы были прагматичны. У них были теоретики, каковых именовали гениями, не подозревая о том, что гений не может быть прагматичным, если только гениальность его не заключается в самой прагматичности. Гений должен быть легким на мысль и слово, и непременно безалаберным. Он может мечтать о переустройстве мира, но едва он возьмется за дело, он умрет, порождая к жизни прагматика. Поразительно, скольких гениев умертвила прагматичность! Поразительно и страшно. Она подарила миру предпринимателей, политиков, адвокатов и просто добропорядочных отцов семейства, убив поэтов, музыкантов, художников и просто гениев.

Но крысы считали иначе и признавали гениальным лишь то, что представлялось им полезным. И средь них было полным-полно гениев, ведь то было очень благополучное общество. Полным-полно!

И эти гении были собраны воедино, и старшая крыса, носившая гордую кличку Президент, велела, важно поведя пятипалой рукой:

— Это может прийти к нам, поэтому сделайте так, чтоб это не пришло!