Крысиный Вор

– Демоны могут вести себя по-разному, сие зависит от множества факторов, которые не всегда на виду, – возразил Орвехт. – И не последнюю роль играет настроение демона на момент инцидента.

Будучи экзорцистом, он неплохо изучил повадки тварей Хиалы. Впрочем, говорить тут о «повадках» можно лишь с изрядной долей условности: демоны – не животные. Представления о том, что визитер из Хиалы, ежели у него есть выбор, непременно первым делом кинется на женщину или всегда предпочтет легкую добычу сильному противнику, – это из области мифов. Пожалуй, в половине случаев так и будет, но что касается другой половины – заранее не угадаешь. Тяга к обобщениям и к «оно же должно быть так!» не одного начинающего экзорциста бесславно сгубила.

– А вот и сам коллега Тейзург, – шепнул Харвет, указав на упомянутую персону чуть заметным кивком. – Подойдем?

Залы с высокими лепными потолками располагались анфиладой, и в каждом стояли вдоль стен богато сервированные столы. Коллегу Эдмара в соседнем зале было видно со спины, но это мог быть только он: роскошная китонская баэга с серебристо-синими узорами, длинные черные волосы с фиолетовыми и зелеными прядями – кто бы еще явился на королевский прием в таком виде?

Рядом Зинта и маг-наемник Хантре Кайдо. Сомнительно, чтобы последний получил официальное приглашение, но Тейзург, как правитель Ляранского княжества, по дипломатическому протоколу имел право на свиту, вот и привел его с собой.

Эдмар как раз обменялся приветствиями с двумя придворными и архимагом, остановившимися возле того же стола, и коллеги Харвет с Плашемонгом при виде начальства раздумали к нему подходить. А Суно – другое дело: в этой компании его Зинта, так что высокий ранг собеседников не повод, чтобы топтаться в сторонке.

Вблизи одеяние Эдмара выглядело еще изысканней: как будто темно-синее ночное небо затянуто серебряной паутиной, и в ее узорах то там, то здесь мерцает подобие орхидеи или затаившегося хищного насекомого. Всего на мгновение, и верить ли собственным глазам – решайте сами. Никакого волшебства, впечатления зависят единственно от игры света на плотной шелковой ткани из разнородных нитей.

Его ногти покрывал темный зеркальный лак, на шее переливалось ожерелье из редчайших черных алмазов, крупных, как гранатовые зерна. И Зинта в светлом платье с неброским обережным орнаментом, и Кайдо в костюме из серого бархата рядом с ним выглядели скромными провинциалами. Впрочем, разодетые в пух и прах придворные и достопочтенный Убрелдон в парадной мантии с золотым шитьем по части пыли в глаза коллеге Тейзургу не уступали. Или почти не уступали.

Речь они завели о том же, о чем толковал вдохновенный сплетник Плашемонг: о коте, которого негоже выпускать на улицу без присмотра. Видимо, инцидент с нападением на прохожих и впрямь имел место. Эдмар отпирался – да помилуйте, никаких диких зверей он в своей резиденции на бульваре Шляпных Роз не держит, – но затаившаяся в углу рта ухмылка заставляла усомниться в его искренности. Казалось, этот разговор его забавляет, и время от времени он с непонятным выражением косился на хмурого Кайдо, словно приглашая присоединиться к веселью.

Рыжий выглядел раздосадованным, как будто ему дискуссия на кошачью тему до оскомины не нравилась, а сохранять на лице вежливую мину он то ли не обучен, то ли не находит нужным. Мол, «деньги мне платят не за это» – есть такая принципиально необходительная категория наемников. Зинта, казалось, силилась что-то понять, даже лоб слегка морщила, Орвехту редко доводилось видеть ее настолько озадаченной.

– Лица у всех разодраны в кровь, кожа – лоскутьями, – рассказывал граф данг Ваглерум, крупный мужчина представительной скульптурной наружности, хотя и несколько обрюзгший. – У молодого Симервальда глаз вытек, у другого повреждена гортань. Среди них был сын моей старинной приятельницы, он тоже серьезно пострадал.

Интонации влиятельного светского человека, крайне рассерженного, но привыкшего держать свои эмоции в узде. Он все же не забывал о том, что перед ним могущественный маг с весьма сволочной репутацией. Его засушенный спутник, имя которого Орвехт запамятовал, то ли менее влиятельный, то ли не столь решительный, время от времени молча кивал, всем своим видом выказывая поддержку.

Достопочтенный Убрелдон угощался пирожным с вишенкой и напоминал досужего зеваку, если сие сравнение позволительно по отношению к архимагу.

– Госпожа Граско, вы сможете оказать помощь пострадавшим? – обратился обвинитель к лекарке.

– Конечно, смогу, – заверила та, взглядывая на всех поочередно с таким мучительным недоумением, словно никак не могла уяснить для себя что-то важное.

– Мы на вас рассчитываем, и вы получите достойное вознаграждение во славу Тавше.

– И еще эта девица выскочила со двора на улицу с визгом и без юбки, посеяв смятение среди прохожих, – внес свою скромную лепту тощий придворный.

– Так кот еще и юбку ей порвал? – всплеснула руками лекарка.