Крысолюд

Удобно устроившись на одном из камней, начал откусывать кусочки от мяса, разгрызая камешки со специями, тщательно всё прожёвывая, так как глаз Змея смог притупить чувство голода. И вроде бы где-то слышал, что чем тщательнее жевать, тем больше пользы будет. Мясо с сыром было превосходным! (главное не задумываться, кому оно могло принадлежать у этих всеядных существ) А камешки, разгрызаясь, просто шли на ура, быстро превращались в желеобразную массу. И так хорошо стало…

Разлёгшись, он в который раз попытался вспомнить о себе что-нибудь до того момента, как оказался в лаборатории. Немного похожий внешне на крысюков, он от многих из них отличался внешне, да и судя по всему по образу мышления. Немного выше, более широкая грудная клетка, да и вообще строение более… более… Хм, на кого похожа? Лапы не такие, морда… Шерсть, опять же, не похожа на черную шерсть самых здоровых крыс и уж тем более на коричневую и зеленоватую шерсть рядовых бойцов.

А ещё ему была противна вся та гнилостная обстановка мучений, жестокости, что судя по всему была привычна для крыс. Хотя и себя бы он не назвал добряком, прислушиваясь к себе, понял он. Но всё же — кто он? Да хотя бы — как меня зовут?

В горле засвербело. Прокашлявшись, он попытался вернуться к размышлениям, но жуткий спазм перекрыл дыхание, а в животе появилась магма, выжигающая внутренности.

Глава 4

Время остановилось. Была лишь боль. Боль, что крутила моё тело, эпицентром которой стал желудок и от него, по венам, по костям боль огнём растекалась, выжигая рассудок.

Приходя в сознание, пытался найти воду, чтобы залить пылающий пожар, но ничего рядом не было. Уже был готов кинуться к озеру со Змеем, но боль скручивала, не давала подняться. Уткнувшись мордой в пол, выл, вырывая с тела клочьями мокрую от пота шерсть.

Я глотал влажный мох и лизал камни, чтобы остудить внутренний вулкан. А в очередной раз очнувшись, обнаружил себя у выкопанной ямы в углу пещеры, лакающим из грязной лужицы.

Мне казалось, что у меня высыпаются зубы, руки становятся то длиннее, то короче, рёбра прорывают кожу, становясь похожими на ножки мокрицы, и начинал ползать по стенам и потолку. Но через какое-то время приходил в себя, чтобы обнаружить, что ничего этого с телом не произошло и вновь проваливался в забытьё.

Иногда видения приобретали другую форму. Я сражался с всевозможными монстрами, рубился против армий стоя в ряду сверкающих и клубящихся дымом войск, парил в облаках, смотря на горы, поля, города, поля сражений с головокружительной высоты. Со мной говорили гиганты, которые просили меня о чём-то, ужасные демоны грозили мне и грозились всевозможными карами и звали вступать в их ряды…

Рано или поздно этот ужас должен был закончиться — так или иначе. И очнувшись, обнаружил себя всё в той же пещере, мокрым и обессилевшим. От чувства, что боли наконец-то нет — блаженно откинулся и уснул простым сном.

Проснулся неизвестно через какое время. Страшно хотелось пить и есть. В лужице накопилось на пару глотков воды, а остальная грязь пошла на то, чтобы умыться, по возможности взбодрившись.

Сидеть в пещере смысла не было — еды нет, с водой проблемы. Надо идти и добывать и первое и второе. Чувствуя вялость, собрал разбросанные вещи, но потом просто кинул мешок с крысиными вещами, потому как чувствовал, что даже такой незначительный вес отнимал силы.

Пробравшись к выходы, осторожно выглянул наружу, принюхался — опасностей не обнаружил. Осторожно выполз из своего укрытия и с трудом вспомнив, откуда вообще пришёл, двинулся в противоположную сторону.

Пройдя шагов десять, захотел отдохнуть. Сил было чертовски мало… Опираясь на стену, стоял и переводил дыхание, думая, что надо бы и меч с ножом кинуть, когда по его руке пробежал таракан, собрат тех, чьи лапки он жевал не так давно. Рука метнулась вслед убегающему таракану, оставив когтями длинную борозду на камне, а через мгновение челюсти сомкнулись на его панцире — мгновение и его останки отправились в желудок. Горькая гадость… Хотя если не жевать — то и вкуса не чувствуешь! Кто-то мелкий ещё ползет по стене — стой, ты не в ту сторону ползёшь!

Через какое-то время, сидя и догрызая очередную мелкую тварюшку, что на свою беду выползла сегодня из своей щели, я оценил то, чего не заметил ранее — ноги не болели. Ни одной раны на них не было. Лишь не хватало растительности на тех местах, где были раны. И даже укусы нургликов ничего из себя уже не представляли. Это крысиное во мне приспособилось? Или наличие еды так отразилось? А может те камешки оказались сильнейшим лекарством, дозировку которого я перебрал? Вот поди узнай… Это надо знающим показывать те лекарства, но остались ли камушки ещё, возвращаться и проверять я не хотел. Хватит, надо выбираться на поверхность, если она тут есть.