Крысолов

Голос ги Арана назойливой мухой звенел в ушах Диего – а его пухлое личико прыгало где-то перед глазами, то пропадая в белесом тумане, то вновь выпрыгивая. Жарко… душно… потянувшись к вороту, Раскона отстегнул брошь и ослабил шейный платок. Дышать стало чуть легче, но лишь чуть – маленький зальчик был плохо приспособлен для нахождения в нем нескольких десятков человек. Вдобавок, здание пока еще не успело толком остыть после дневного солнцепека.

– Вам плохо, мой тан? – озабоченно шепнул Агероко. – Вы так побледнели…

– Мне… – Диего сглотнул вязкую слюну. – Мне… все это надоело!

– Ну и что вы скажете на это, тан Раскона? – словно издалека донесся до него торжествующий голос ги Арана.

– Я скажу…

Маленький тан встал и тут же пожалел об этом – пол под его ногами так и норовил качнуться на манер палубы в шторм.

– …что не считаю более нужным тратить время на ваши глупости. Ни один матрос моего экипажа не примет участие в задуманной вами авантюре. Равно как и ни один из людей ун-майора.

– Ги Сикейрос подчиняется мне, – неуверенно возразил губернатор.

– Параграф восемьдесят семь, раздел три, – сказал Диего. – Пусть ваш секретарь поищет и убедится. Сейчас война, ну а я – старший по званию офицер в Сан-Фокси. Поэтому ги Сикейрос обязан подчиняться мне. Я же, как вы прекрасно знаете, никоим образом вам не подвластен. Так-то. Всего наилучшего, благородные таны, и да хранит вас Великий Огонь! Идемте, Мануэль.

Последние слова Диего вывели ун-майора из состояния глубокой задумчивости, причину которой комендант озвучил уже на улице, когда они удалились от ратуши примерно на полмили.

– Что это еще за параграф восемьдесят семь, Темный меня пожри?! Ведь в последнем уставе только восемьдесят шесть параграфов! Или ты имел в виду какую-то треклятую инструкцию, из тех, что изобретают каждый месяц по три пуда?

– Вообще-то я его выдумал, – признался Раскона. – Ты ведь не хочешь подставлять своих людей под картечь?

– Нет, но…

– Если даже Нордсвинд захочет убедиться, что я солгал, – улыбнулся маленький тан, – у него уйдет не меньше трех дней на перекапывание архивов. За это время много может случиться. К примеру, налетевший шторм утопит ликтскую эскадру. Или ядра еретиков разорвут нас в мелкие ошметки. Наконец, тан секретарь может отравиться крысиным ядом.

– Последний вариант мне нравится очень сильно, – фыркнул ги Сикейрос. – Хотя и первый неплох. Отец-Солнце… за это непременно надо выпить!

– Именно этим, – беря маленького тана за руку, промурлыкала Интеко, – мы и собираемся заняться.

Ночью того же дня, мансарда на Капитанском Холме.

Это была очень маленькая комната. Кровать с продавленным тюфяком и два ящика, исполнявших роли стула и стола соответственно. Еще там было серое и почти непрозрачное от грязи оконное стекло, но это уже было не важно, потому что Интеко всегда оставляла окно распахнутым настежь.

Еще там были двое – мужчина и женщина. И третий. Точнее, Четвертый, а еще точнее – Хуан Карлос Четвертый, корабельный кот «Мстителя», уютно свернувшийся в изголовье тюфяка и делающий вид, что спит, хотя треугольник уха был привычно развернут в сторону людей. Старый кот слушал – и усмехался во сне, ибо эти двое, ведомые по судьбе Безумными Звездами, нравились ему. И потому сейчас, тихо мурлыча и выпуская-убирая когти, старый корабельный кот ворожил им удачу.

– Ты могла бы найти конуру и получше.

– Конуру? – усмехнулась женщина. – Благородный тан, да вы пьяны!

– Еще недостаточно, – с этими словами Диего в два глотка выпил оставшийся в стакане ром… и на какое-то время стал похож на вытащенную из воды рыбу.

– Ох-х… жуткое пойло.

– Царапает нежное аристократическое горлышко, а?

– Угу. До самой задницы.

– Нет, ты точно перепил.

– Я и пришел сюда за этим, помнишь?

– Только за этим? – во взгляде женщины мешались тоска, горечь, хмельной вызов… а может, все это лишь чудилось маленькому тану сквозь призму… ромовую.

– Да.

С третьей попытки у Диего получилось утвердить локоть левой руки на «столе». Это здорово помогло решить проблему головы, так и норовящей упасть на грудь, закрыть глаза и захрапеть – Раскона попросту схватил себя за волосы и стал вручную наводиться лицом к собеседнику.