Крысоловка

– Постарайся их понять, – призывал Титус. – Я так страдал, когда меня бросила их мать. Было неимоверно тяжело. Я потом все понял, после того, как мы с тобой… что все это сказалось на девочках. Потом появилась Роза и все успокоилось. Конечно, дочери выросли и должны понимать, что у меня своя жизнь. Но прошлое ведь не исчезает никуда.

Ингрид боялась девушек В конце концов, пришлось признаться в этом. Не Титусу, разумеется. Себе. Они ее пугали. Как они могли быть частью ее мужчины? Невероятно.

Будь они с Титусом помоложе, у них были бы общие дети. Дети, которым передались бы черты обоих родителей, надежные дети, безопасные дети, без этой жестокости.

А вдруг он умрет? Вдруг прямо сейчас он умирает на больничной койке? И она никогда, никогда его не увидит?

От страха она резко села на кровати. От отчаянного биения сердца в боку закололо. И рука… рука болела еще больше.

Откинуться назад, плотно прижаться головой к стене. Ущипнуть себя за ногу, одолеть боль болью. Она сморщилась, заплакала.

– Помогите! Почему никто не придет, не поможет мне?

И через миг, поразившись собственному пафосу:

– За что мне все это?

А затем – яростное отречение:

– Это все ты виноват, Титус! Ты! Это ты послал меня сюда! Это ты заставил меня, помнишь! Ты должен был знать, ведь ты прожил с ней много лет! Она психопатка, опасна! Ни один нормальный человек сюда бы не забрался. Она меня убьет, я видела по глазам ее, убьет! Если бы ты знал, если бы ты…

Короткий, сдавленный утробный стон. Будто пила скрежетнула.

– Она у-у-уубъе-е-ет меня, я умру-уу-у здесь, господи, помогите кто-нибудь, почему никто не приходит, рука, так болит рука, господи, я больше не могу, я не хочу, я хочу домой!

Она зажмурилась, и в глазах словно взорвался фейерверк Сперва она решила, что люк снова открылся, но тут же поняла свою ошибку. Мозг реагировал неожиданно. Что дальше? Эпилепсия? Инсульт?

Опять захотелось в туалет. Вдобавок скрутило живот. Не отравлена ли каша? Сейчас ее ничто не удивит. Стиснула ягодицы, позыв прошел. Но скоро, очень скоро станет невтерпеж.

Вспомнились ботинки, оставшиеся наверху, в прихожей у Розы. Надежные коричневые башмаки, служившие верой и правдой столько лет. Они всегда были хороши. Много, много миль отшагала она в тех башмаках… Верные спутники с веселыми красными шнурками. И вот теперь они разлучены. Они теперь на другой стороне, на стороне Розы. Натерли мозоль. Когда же это случилось – позавчера? Вчера? Уже и не вспомнить. И эта тьма… Будь у нее свет, она бы отмечала каждый день новой чертой. Как обычно делают узники, чтобы сохранить рассудок. Будь у нее свет… Есть такая пытка, когда в камере все время горит лампа дневного света. Но свет был бы ей по душе, она всегда боялась темноты.

Почему такое произошло с ней, отчего именно она очутилась в такой кошмарной ситуации? Она, ни разу не совершившая зла. Она была самым добрым и сострадательным человеком. Да, так и есть. Сострадательной.

Вспомнила одного из бывших любовников. Хассе. Как всегда молчала во время их ссор. Молчание его раззадоривало:

– Черт, ну ты и мямля! Неужели у тебя никогда нет собственного мнения?

Нападки Хассе сбивали с толку. Ведь он всегда свирепел, если Ингрид говорила, что думает. Однажды ударил ее. Влепил пощечину. Тут же раскаялся, чуть не заплакал. Но подействовало отрезвляюще. В тот миг она решила порвать с ним. А через год он женился на женщине-политике, чье имя часто появлялось в газетах. Помнится, у нее была двойная фамилия.

Живот снова скрутило, отпустило, скрутило. Невозможно больше сдерживаться. Слезла с кровати, качнулась к стене, подальше, насколько могла. Стянула штаны. Присела на корточки.

И выкрикнула прямо в потолок:

– Будь ты проклята, Роза! Выпусти меня!

Роза

Она двинулась дальше, вдоль берега. Набережную приводили в порядок после завершения строительства. Запах свежего асфальта щекотал ноздри. Прежде ее немного тревожила интенсивная застройка, но сейчас она успокоилась на этот счет. Выглядит красиво. Вспомнила, как Томас говорил, что вряд ли на берегу станут строить жилища для беженцев. Здесь селились богатые, зажиточные, те, кто мог себе позволить потратить пару миллионов.

Глянула на балконы одной из новостроек. На одном из них женщина высаживала растения в два огромных горшка. Поймав взгляд, улыбнулась Розе и продолжила возиться с растением, похожим с виду на кактус.

– Агава, – крикнула она.

– Вот как.

– Морозостойкие, хотя в этой стране никогда не знаешь наверняка. Но ведь весна пришла надолго, правда? Боже, как же я соскучилась по теплу!

Полупустая бутылка вина на балконном столике, веселая музыка несется из квартиры… Внутри Розы разрасталась пустота. По полю для мини-гольфа бродил человек с граблями, еще один натягивал полотнища навесов. Сезон начинается. Подумалось: не пригласить ли сюда на выходные Анние? Столько лет уже собиралась. Можно вместе сходить на поле для гольфа, поиграть. А потом дома поужинать. Анние могла бы остаться на ночь.