Кржижановский

М. А. Сильвин: «Эта тетрадка затем обошла всех нас, мы читали и тезисы и возражения, но то, что говорил Владимир Ильич в опровержение реферата, было гораздо полнее. Он говорил долго, со свойственным ему мастерством, старался не задевать референта, но последний, однако, чувствовал себя уничтоженным…

Речь Владимира Ильича может быть названа программной… Ленин заявил, что надо быть реалистами, исходить не из схем, а из изучения нашей действительности, и обрисовал нам картину процесса экономического развития страны и роста капиталистического производства в ней именно на почве разорения и расслоения крестьян, на почве вытеснения натурального хозяйства денежным. Крестьянин стал беднее, он не производит теперь для себя предметов одежды, утвари и прочего, но он должен их купить, а для того, чтобы купить, он должен продать свою рабочую силу.

— О рынках, — говорил он (Владимир Ильич) в заключение своей пламенной речи, — позаботится наша буржуазия, а мы должны позаботиться о том, чтобы вызвать к жизни массовое рабочее движение в России, между тем мы для этого ничего не делаем или почти ничего».

Г. М. Кржижановский: «…На первый взгляд он не импонировал… Начнем хотя бы с простой скромной внешности Владимира Ильича. Его невысокая фигура в обычном картузике легко могла затеряться, не бросаясь в глаза, в любом фабричном квартале. Приятное смуглое лицо с несколько восточным оттенком — вот почти все, что можно сказать о его внешнем облике. С такой же легкостью, приодевшись в какой-нибудь армячок, Владимир Ильич мог затеряться в любой толпе волжских крестьян, — было в его облике именно нечто, как бы идущее непосредственно от этих народных низов, как бы родное им по крови. Но стоило вглядеться в глаза Владимира Ильича, в эти необыкновенные, пронизывающие, полные внутренней силы и энергии темно-темно-карие глаза, как вы начинали уже ощущать, что перед вами человек отнюдь не обычного типа. Большинство портретов Владимира Ильича не в состоянии передать того впечатления особой одаренности, которое быстро шло на смену первым впечатлениям от его простой внешности, как только вы начинали несколько ближе всматриваться в его облик…»

Г. Б. Красин: «В его (Владимира Ильича) реферате приводились статистические данные о расслоении натурального хозяйства, выявлялась картина пауперизации населения, подводились итоги фактической роли капитала в народном хозяйстве того времени».

Г. М. Кржижановский: «В тех сложных статистических таблицах, которые автор составлял для выявления действительных движущих моментов наших хозяйственных порядков, был использован богатейший материал для познания нашей сельской экономики — различные сборники земской статистики…»

В. В. Старков: «…Владимир Ильич поразил нас всех… тем литературным и научным багажом, которым он располагал…»

М. А. Сильвин: «Лидерство Красина было низвергнуто. Молчаливо, но твердо это почувствовали все. И сам Герман Борисович очень хорошо сознавал это, как-то стушевался после того, стал сторониться нас и вскоре отошел от движения…»

Г. М. Кржижановский: «…На наших северных равнинах появляется необычайный человек, который как никто отдает себе отчет в разящей силе того оружия, которое выковано гением Маркса. Для него марксист прежде всего революционер… Мы уже начали догадываться, что реферат Владимира Ильича — событие, далеко перерастающее рамки нашего кружка, что самый кружок должен зажить как-то по-новому, подтянуться, чтобы быть достойным своего нового сотоварища. Воистину на наших глазах завершалась фаза долгих и долгих исканий передовых поколений нашей Родины…

За обнаженный лоб и большую эрудицию Владимиру Ильичу пришлось поплатиться кличкой «Старик», находившейся в самом резком контрасте с его юношеской подвижностью и бившей в нем ключом молодой энергией… Прошло немного месяцев моего знакомства с этим своеобразным Стариком, как я уже начал уличать себя в чувстве какой-то особой полноты жизни именно в присутствии, в дружеской беседе с этим человеком. Уходил он — и сразу как-то меркли краски, а мысли летели ему вдогонку…

…Появление у нас осенью 1893 года В. И. Ульянова можно сравнить с животворным по своим последствиям грозовым разрядом. С этого момента для нас началась новая жизнь…»

(Старик! Вот слово роковое…)

ЗЕМСКИЙ ТЕХНИК

Весна 1894 года проходила для Глеба под знаком выпускных экзаменов. Получалось так, что химическое отделение института, давая определенные знания и навыки, вовсе не ориентировало студентов только на один предмет. Судя по наименованию выпускных экзаменов — начертательная геометрия, деревянные и металлические конструкции, организация строительного дела, — их готовили скорей как инженеров-строителей, будущих руководителей крупнейшего промышленного министерства — министерства путей сообщения.

Профессор начертательной геометрии Макаров, старый знакомец Глеба, сразу его узнал. Едва он взял билет и хотел по обычаю отвечать без подготовки, профессор жестом остановил его: