Кржижановский

— Правда-правда. Я и Володю перевожу в свою веру, хронически питаю его сладким каждое послеобеда и послеужина, он каждый раз заявляет, что это «возмутительно», но все же ест, и с удовольствием. Но все же оставим и для вас, когда вы приедете к нам на масленицу, и мы устроим пир на весь мир!

Старику сделали подарок — преподнесли ему вышедшую недавно книгу «Экономические этюды и статьи». Он был страшно рад, хотя знал о выходе книги и имел ее уже, отправился было сразу же исправлять опечатки, но друзья перехватили его и стали по-модному, появившемуся только что обычаю качать.

— Отпустите его, — кричала, смеясь, Надежда. — Ему еще «Рынки»[6] кончать, а вы мне его угробите!

Зинаида и Надежда близко дружили, хотя встречаться особенно часто им не приходилось, а по темпераменту представляли друг другу полную противоположность: Надежда, бледная, тихая, обычно сидела по уголкам или негромко с кем-то беседовала; Зинаида, румяная и необычайно энергичная, напротив, старалась повсюду поспеть.

В этот вечер много пели. Базиль, по-своему обыкновению, быстро сколотил недурной хор. Хор этот в полном соответствии с правилами полифонии исполнил на разные голоса любимые произведения Глеба и Базиля.

Тут подошел Старик и предложил слегка разнообразить репертуар.

— К черту «Такую ее долю»! Давайте споем «Смело, товарищи, в ногу…».

Старик не успокоился до тех пор, пока не исполнили всю их енисейскую ссыльную программу: «Слезами залит мир безбрежный», «Беснуйтесь, тираны» и, наконец, «Варшавянку». Глеб с нескрываемой радостью видел, что его песни распространяются все шире, что они нужны партии.

Да, партии. Он считал себя уже членом новой партии РСДРП, первый съезд которой прошел в этом году. В организации съезда участвовали многие старые знакомые. Сразу после окончания съезда царская полиция арестовала многих видных социал-демократов. Один из спасшихся, Степан Иванович Радченко, пробрался после съезда на квартиру Крупской и, сообщив об этом страшном провале, закрыл лицо руками и зарыдал. Но Старик не поддался унынию — он думал уже о втором съезде, был во власти грядущей борьбы, прикидывая, чем нужно будет сразу же заняться после отбытия ссылки.

— Знаешь, — шептал он Глебу, утащив его в темный уголок, — сейчас я разговаривал с одним рабочим, бывшим народовольцем, типографщиком, — он мне массу интересного рассказал о таких станках, которые при максимальной производительности легки, малы, прикладисты к переноске, удобны для прятания… Нам надо уже подумывать, где разжиться такими, или, может быть, сделать самим? — Он с сомнением посмотрел на инженера Кржижановского. Потом, видимо, прикинув, что не сделает, продолжал: — Нужно где-то разжиться такими, газета нужна, газета, нужно довести это дело до конца.

Меж тем глинтвейн был готов, стрелки часов переведены на двенадцать, раздались тосты за ушедший год…

Уезжая, все говорили:

— А славно мы встретили Новый год!

Хозяева, порядком умаянные, хотя и говорившие, что еще один такой день и им корец, тоже были счастливы…

В феврале было морозно, солнечно, и как кстати оказалось приглашение Старика приехать в Шушу на масленицу! И вот «мухрявые» лошаденки, присланные Стариком в Минусинск, уже трясут своими заиндевелыми бородами на Новоприсутственной. Старик тоже, видимо, соскучился — прислал лошаденок за день до назначенного срока.

Зинаида была у «Ильичей» впервые и с особенным любопытством летала по трем небольшим комнаткам, листала бесконечные книги, газеты, статистические сборники, которыми заложены были все сколько-нибудь горизонтальные поверхности этого жилища. Приезд друзей внес, разумеется, в размеренную и целенаправленную жизнь Старика большой переполох, кутерьму и неразбериху, но Старик и Надежда, видимо, были искренне рады. Массу времени потратили на разговоры, шахматы, прогулки, катания на коньках по енисейским «наледям». Дни стояли чудесные, и лед сверкал снежными розами.

Глебу потом, через много лет, казалось, что Старик определенно наталкивал его тогда на проблемы, связанные с использованием электричества. Штудируя Каутского, его книгу «Аграрный вопрос», Старик понял, что электричеству, возможно, суждено сыграть в развитии общества еще большую роль, чем пару. Этому способствуют такие качества электричества, как легкость разделения мощности на части, возможность передачи электроэнергии на дальние расстояния, легкость и удобство электродвигателей по сравнению с паровыми.

Глеб, быстро зажигаясь, развивая этот тезис, утверждал, что применение электричества может революционизировать деревню и технически и политически. Электрификация приведет к укрупнению хозяйств, к усугублению эксплуатации уже чисто капиталистического толка. Но впоследствии укрупнение электрических установок, считал Глеб, может ускорить и переход к иным видам собственности, переход к кооперации, не так ли?

— Возможно, — уклончиво отвечал Старик, — но ты сначала все-таки почитай до конца, что я уже написал. Ты все проблемы сразу хочешь решить. Хотя в целом верно.