Кржижановский

…Когда Леонид Александрович Ратаев, чиновник особых поручений V класса департамента полиции, входил утром 4 февраля в свой не m чину просто обставленный кабинет, он чувствовал себя легко и радостно. Предчувствие его не обмануло: среди важнейших дел ему на стол было положено из «черного кабинета» Центрального почтамта небезынтересное письмо от эмигрантского писателя Владимира Бурцева, любившего публиковать материалы о революционном движении в России и потому совавшего свой нос всюду, где пахло жареным. К кому бы вы думали? Прямо к Лидии Бородзич в Самару, мало ей было суровой ссылки и заключения за то, что прятала у себя на даче преступника Александра Ульянова, который делал тут же нитроглицерин и динамит для своих метательных снарядов. Что-то новое затеяла. Бурцев зря писать не будет. Надо сообщить в Москву Зубатову, чтобы распорядился. Особенно настораживают слова: «Я спрашивал Вас, где Саша?» Что это за «Саша»?

На следующий день Ратаев получил еще одно сообщение, на этот раз более тревожное. Зубатову придется заняться Самарой посерьезнее.

«5 февраля 1902 года. № 760. Совершенно доверительно.

Милостивый Государь Сергей Васильевич, в Департаменте Полиции получено прилагаемое при сем в копии шифрованное письмо с химическим текстом, заключающее в себе важные и ценные указания об организации в России одной из революционных групп. Принимая во внимание, что гамбургский адрес на имя Розы Беекен был указан для сношений в письме одного из искровцев, надо полагать, что речь идет именно об организации группы «Искры».

Самое интересное, конечно, — это приложение к письму:

«Вх. 1108. Копия письма с подписью Булка, без обозначения места (почтовый вагон № 64 Самара — Ряжск) от 30 января 1902 г. к г-же Розе Беекен, в Гамбург, Веддель, Вильгельмбургерштрассе, № 43.

30 января 1902 г.

«Ждем от Вас ответов на все уже посланные Вам запросы.

А пока довожу до Вашего сведения следующий шаг в нашей деятельности. Состоялось собрание, на котором были поставлены и обсуждены следующие вопросы: 1) Выбор членов Центрального Комитета «И». 2) Распределение ролей. 3) Сношения. 4) Касса. 5) Отношение к местным комитетам и группам. 6) Отношение к местным органам. 7) Отношение к съездам комитетов.

I. Выбрано 16 членов Центрального Комитета. Фамилии сообщу после, когда под руками будет шифр. Каждый член озабочивается выбором себе кандидата на случай провала. Число членов ЦК может быть увеличено лишь с ведома и согласия всего ЦК.

II. Решено разъехаться в разные места: 2 — на юг, 2 — в среднюю полосу России, 4 — на восток, 2 — летучие агенты, один — на север. Роли остальных еще не выяснены. Выбраны секретарь ЦК и его помощник.

III. Сношения ведутся двояким образом — письменно и через летучих агентов. Секретарь обязан каждые две недели, на основании полученных им за этот срок известий, посылать бюллетени о ходе дел каждому члену ЦК и заграничным товарищам…

IV. Касса. Каждому члену вменяется в обязанность организовать денежные сборы. Часть денег отсылается в «И», об остальной наличности уведомляют секретаря. К секретарю поступают все заявления о недостатке средств в том или ином месте, и он, имея в руках данные о состоянии всех касс, может мобилизовать суммы.

V. Отношение к местным комитетам. Каждый член ЦК, являясь в данное место, должен стремиться к приобретению там наибольшего влияния и иметь конечной целью присоединение данного комитета к организации «И» и к признанию ее партийным органом. Для этого он: 1) входит автономно в местную группу, предлагая ей услуги по доставке литературы, газеты, по печатанию прокламаций, заявлений и пр., 2) если, несмотря на все усилия, Комитет остается враждебным, он образует свою собственную группу и свой местный комитет…

VI. Отношение к местным органам…

Окончание в следующем письме…

Булка».

Вот так штука! Чуть ослабишь гайки — тут же и организуется что-нибудь, выступит плесень, где-то подгорит. Хорошо, что на почтамте не дремлют, знают сорта бумаги, на которых лучше всего писать химией. Ратаев повертел в руках толстую английскую бумагу, на которой чуть выпукло выделялись вредные буквы. Отвлекающий текст был вполне невинен. Он бы даже сказал, слишком невинен. «Дорогой Доктор. Все Ваши советы и указания относительно больного я применил и должен Вам выразить большую благодарность. Способ, Вами рекомендуемый, оказался очень удачным и у меня на глазах происходит очень значительное облегчение его состояния. Крепко жму Вашу руку, коллега, Ваш С. Корол…»

Что ж, будем ждать новых известий. Как они там писали, «через две недели»? Подождем четырнадцатого числа.

…Письмо сначала попало в Гамбург на Вильгельмсбургерштрассе, 43 к госпоже Розе Беекен. Роза Беекен переслала его в Мюнхен, на Габельсбергерштрассе 20 а практикующему врачу доктору медицины Карлу Леману, а уже оттуда его забрала Надежда Константиновна Крупская, Рыбка, и отнесла на Зигфридштрассе.