КС. Дневник одиночества

– Я прощаю тебя, мама! Я прощаю тебя! – Я захлебываюсь ее откровением. Наконец-то она созналась, что виновата во всем. В ожидании главных слов можно исчезнуть, раствориться в пучине вопросов. Но когда получаешь ответы, понимаешь, что берег есть. Ты будешь плыть по реке жизни уверенно, зная направление, понимая, где находится заветный берег.

Папа одет в красивый белый костюм. Он похож на мафиози. Серебро волос, оказывается, может украшать родителей.

– Как ты красив! – говорю я, любуясь. Он смущается. Молчит. Не знает, с чего начать.

– Начни с того, что считаешь главным! – предложила я. Он радуется и вздыхает с облегчением:

– Да… Я максимально отдавал… и ничего не брал взамен, но… я ведь мог, когда твоя мама ушла, завести интрижку, женщину. – Голос папы дрожит. – Нет, не мог… Это не важно… точнее, важно, но… Ты уже взрослая и сама должна отвечать за свои поступки. И шишки набивать, и ошибки совершать, и по счетам платить! Сама! Я всегда любил тебя! Даже когда ваша директриса убеждала сдать тебя в школу для дебилов – я отказался! Я знал, что волосы ты сбрила в протест! Ты умнее многих, и они испугались! Они испугались моей девочки, моей Аленушки. Трогательной и беззащитной. Я буду всегда тебя защищать, даже если…

– Не надо «если», папа! – Я перебиваю его, потому что знаю, о чем он хочет сказать. Конечно, ему нужны новые отношения. Стабильные и надежные. Он сам должен сделать выбор. А я примирюсь с его решением. Это правильно. Иван Павлович, честный, порядочный человек, ради меня он заточил «мужчину» в высокую недоступную башню… Но Голубева светлым ангелом спустилась в сумерки его жизни и озарила своим светом, указав новый счастливый путь, на котором будут мир и понимание.

Голубева… напоминает мне матрешку. Румяная, но счастливая. Я смотрю на нее без ненависти.

– И без ревности. Правда? – Это скорее просьба из уст Голубевой, чем вопрос. – Ты не волнуйся за него, он в надежных руках. Никто у тебя его не забирает, наоборот, кто-то продляет его жизнь и род! Радуйся, Алена Ивановна, у тебя скоро будет братик, ну, или сестра. Я очень счастлива, и ты будешь счастлива! Надо очень сильно захотеть и открыть глаза! Просто открой глаза! – Голубева звонко смеется, как маленький серебряный колокольчик. Папа смотрит на нее, умиляясь.

Как я могу разрушить их счастье? Конечно, сложно представить папу с младенцем на руках… Если я успею найти свою вторую половинку в ближайшее время, то через пару лет за Ивана Павловича ухватятся маленькие ручки сына с одной стороны, внука – с другой. Это было бы забавно.

Макс… без трудовой мозоли… Он подтянут и спортивен. Он смотрит на меня сосредоточенно. Боится прилюдно в чем-то сознаться. Оглядываясь на маму, папу, Голубеву, видит их доброжелательность и решается говорить:

– Я бы мог любить за нас двоих, но тебя это не устраивает. В тебе столько этого чувства, и его надо отдавать, понимаешь, девочка моя? Отдавать! И тогда ты поймешь, что рядом не враги, а те, кто тебя очень, очень ценят! Я всегда буду рядом, ты, если что, обращайся! По любому поводу. Мне кажется, благодаря тебе я понял, что такое настоящая любовь. Это не мороженое – уж точно. Она хрупка и защищает себя, тогда можно порезаться о ее края. И будут раны. Незаживающие раны.

– Ты не усвоил урок, Максим. Точнее, пока не сделал правильных выводов, – я говорю мягко, как добрая учительница. – У любви нет краев. Она бесконечна, как эти облака. Но пройдет время, и ты поймешь, ты ощутишь всю ее глубину и станешь самым счастливым человеком на земле. Береги свою жену. Вдохни в нее жизнь, и ты увидишь, как все переменится. Серый облик мира зацветет и придет весна.

Стервозная адвокатша с большими зелеными глазами и прекрасным именем Анжелика… Она не так безупречна, как при нашей первой встрече. Волосы ее слегка растрепаны, глаза блестят, будто она только что занималась сексом.

– Я не могу забыть тот поцелуй… Нет, я не имею в виду, что я к вам испытываю что-то, – сбивчиво говорит она, пряча взгляд. – Просто ощущение, что мы проникли друг в друга и обменялись частицами. Да, звоните, приходите… Мы могли бы общаться… И если нужны будут услуги адвоката – не дай Бог, конечно, но всякое случается. Спасибо вам, Алена… Вы очень искренний и хороший человек. Я, кажется, понимаю папу.

– Я больше не претендую на него. Наша с тобой связь будет ощущаться всегда – это не зависит от поцелуя. Главное связующее звено – Максим. Ни ты, ни я не в состоянии стереть годы жизни, проведенные рядом с ним. Конечно, ты в приоритете. – Я внимательно посмотрела на Макса – он смутился. Дочь его доброжелательна, она смотрит открыто, без смущения, мне нравится этот взгляд.

Мой принц… Пусть он въедет на белом коне!

Я слышу цоканье копыт, огромные облачные двери распахиваются, и въезжает он!

– Зачем? Я чувствую себя, как дурак, на этой лошади! – говорит Эдуард немного раздраженно.

– Можешь быть без коня. Как тебе удобно, – предложила я.

Эдик лихо соскочил вниз и медленно подошел ко мне, взяв мою ру к у.