КС. Дневник одиночества

– Кто это написал?

– Я…

– Зачем ты это написала?

Я кусала губы. Сомнения терзали меня. Доктор терпеливо ждал, пока я приму решение: делиться ли с ним своей страшной тайной.

– Не бойся, ты можешь мне доверять. – Голос Павла Ивановича звучал успокаивающе. Он участливо взял меня за руку. Его тепло, как бальзам, входило в мое тело. Я почувствовала, что это единственный в мире человек, способный по-настоящему понять меня.

Я рассказала доктору о голосах в моей голове. Он внимательно слушал и кивал. Я смело делилась своими страхами, самыми острыми, самыми болезненными. Естественно, рассказала только то, что позвол я ла моя светлая сторона. У т емной части бы л и сек реты, которые раскрыть я не могла.

– А кто КС? – участливо спросил доктор.

– КС – это я.

Павел Иванович больше не задавал вопросов. Он предположил, что это инициалы моего второго «я», будто у меня раздвоение личности. Я заверила доктора, что в своей оболочке существую в одиночестве, но, судя по лукавому блеску в его прищуренных глазах, он мне не поверил. Мы поговорили о моем детстве. Мне не хотелось вдаваться в подробности моих трагедий, и я ограничилась несколькими фразами. Врач подвел итог беседы: я ему ви дел ась а дек ват ной, но немног о з атеря вшейся в г ран я х меж д у сном и реальностью. Слава Богу, он не обвинил меня в сумасшествии. Мне стало спокойней от осознания, что я просто запутавшийся человек.

В клинике мне было достаточно комфортно: приятный улыбчивый персонал; еда, как во всех госучреждениях, – безвкусная, но будто бы полезная. Первое время я много спала. Думаю, от таблеток. Мне снились цветные, красивые сны, которые мы обсуждали с Павлом Ивановичем.

– В твоих снах нет тревоги? Угрозы? – спрашивал он серьезно.

– Нет. Я улыбаюсь. Много улыбаюсь. И часто вижу себя ребенком.

– Ребенком в семье?

– Да. Ря дом папа и мама. Мы в моих сна х много времен и провод им на море.

– Ты купаешься?

– Я плохо плаваю. Видимо, во сне страх воды передается. Я опасаюсь заходить в воду.

Через несколько дней мне приснился прекрасный сон: я плыла размеренно и спокойно, не боясь утонуть. О своем морском подвиге я решила рассказать доктору. Я увидела его в коридоре.

– Это очень хорошо, А лена. Замечательно, что страхи уходят и ты ощущаешь свободу в своих снах, – улыбался Павел Иванович.

– Когда ко мне будут пускать посетителей? – спросила я еле слышно.

Доктор на несколько секунд опустил глаза и сказал очень осторожно:

– Я говорил твоему папе еще две недели назад, что тебя можно навещать. Да, иногда звонит мужчина, представляется твоим работодателем… Он просто спрашивает, как твое состояние и все!

– Да, это Макс. Он мой любовник, – задумчиво произнесла я, но, увидев вопрос в глазах доктора, быстро добавила: – Бывший… любовник. Мы встречались до… моего срыва. Но в наших отношениях точка. Мы больше никогда не увидимся. Я так думаю. Я уверена.

Врач пообещал еще раз позвонить моему отцу и быстро зашагал прочь по коридору.

Я открыла глаза, возле моей кровати стоял старичок. Я испугалась, не сразу узнав в ссутулившемся человеке собственного отца.

– Папа? – Я хотела убедиться, что это он.

– Привет дочь. – Голос был родной, отеческий.

– Ты… какой-то другой… Почему тебя так давно не было?

– Я… приболел. Реш и л под держат ь т ебя и т оже за лег в бол ьн и ц у. – Отец засмеялся, но тут же лицо его исказилось от боли.

– Как Марина?

– Марина? Не знаю, – устало выдохнул папа. – Наверное, хорошо. Я уверен, что у нее все хорошо. Прости меня, Аленка.

Папа вернулся. Я радовалась. Он оставил фальшивую Голубеву и выбрал меня! Я победила. Теперь смело можно было выздоравливать и возвращаться домой!

Голоса в моей голове замолчали. Видения еще терзали мое сознание, но я смирилась с этими параллелями. Я относилась к ним как к части моей жизни, как ко сну! Я переговорила с моим врачом.

Он поздравил меня:

– Я всегда говорил, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Выглядишь хорошо! И глазки ясные. Думаю, некоторые лекарства мы можем уже и отменить. Но домой пока не отпущу!

– Как скажете, Павел Иванович. Я вам доверяю.