Ксандер (ЛП)

У меня были дела поважнее, например, заказать билет в Париж... и найти то чертово кафе, в которое часто ходила Джордан, – то, которое напоминало ей загородный клуб Генри.

Это было последнее место, где я была по-настоящему счастлива.

Так она мне сказала, так что с этого места я и должен был начать. Сколько кафе могло быть в Париже?

 

 

Джордан

 

В маленьком кафе на Rue Perree было оживленно, аромат свежесваренного кофе смешивался с тихим шепотом разговоров вокруг причудливого столика, который я заняла. Это было то самое место, о котором я рассказывала Ксандеру, когда мы обедали в клубе Генри по глупо завышенным ценам. Я не могла поверить, что кафе все еще здесь; так уж вышло, что оно было моим любимым, и я приходила сюда ежедневно.

Я доела круассан и посмотрела в окно на мощеную улицу, потягивая чай без кофеина. У него не было такого же эффекта, как у кофе, но на данный момент сойдет и так.

Я закрыла глаза, когда луч солнечного света пробился сквозь прозрачные занавески и слегка коснулся моей кожи, наслаждаясь его теплом. Золотистый оттенок осветил мое задумчивое настроение с оттенком меланхолии.

В сотый раз я проверила свой телефон. Мое сообщение Ксандеру смотрело на меня.

Джордан: С днем рождения!

Он так и не ответил на него. Возможно, мне следовало написать больше, чем просто «С днем рождения»?

Он отправил мне все эти сообщения, и теперь простой ответ из трех слов казался неправильным. Я снова достала телефон и набрала новое сообщение, кокетливое и милое, а затем со стоном удалила.

Тьфу.

Как мне вообще начать этот разговор?

Деревянный стул с замысловатой резьбой слегка скрипнул, когда я подвинулась, мои пальцы рассеянно обводили тонкие узоры, выгравированные на столешнице. Все вокруг было невероятно романтичным. Почему я выбрала самое романтичное место на земле, чтобы забыть о любви всей своей жизни?

Воспоминания о Ксандере танцевали на краю моего сознания, как и каждый день, горько-сладкие остатки нашей незавершенной истории любви, дергая меня за сердечные струны. Острая тоска по его присутствию, по знакомому смеху и комфорту его объятий сильнее всего одолевала меня, когда я находилась среди других людей.

Вот почему говорят, что самое острое одиночество чувствуешь в окружении людей.

Я наблюдала за другими посетителями кафе, когда заметила пару, увлеченную жарким спором за соседним столиком. Напряжение между ними было ощутимым, их жесты были динамичными, а голоса усилились до крещендо. Они говорили довольно быстро, а мой французский был в лучшем случае базовым. Из слов, которые я уловила, было трудно составить конкретную историю.

Что-то о том, что он извращенец.

Может, он смотрел на других женщин?

На моем лице появился первый за несколько дней намек на улыбку. В голове крутилось множество воображаемых сценариев, объясняющих ссору, каждый из которых был более изощренным, чем предыдущий.

Я чуть не подпрыгнула, когда кто-то заговорил из-за стола позади меня с отчетливым американским акцентом:

— Как думаешь, из-за чего они ссорятся?

От голоса, произнесенного на уровне моего уха, мне захотелось вскочить с места. Я едва удержалась от крика. Этого не может быть, – подумала я, и мое сердце бешено заколотилось. Невозможно.

— Что, никаких теорий? – нажал он, когда я не смогла заставить себя обернуться.

В уголках моих губ заиграла улыбка при звуке слишком знакомого голоса. Он так глубоко засел в моей душе, что я никогда не смогла бы его вырвать.

Вместо того чтобы отвести глаза от ссоры и оглянуться – потому что я знала, что стоит мне посмотреть на него, и все остальное перестанет существовать, – я продолжала смотреть на пару.

— Он определенно заценил другую женщину в ее присутствии.

Он рассмеялся: этот звук сдавил мое сердце, пока я не подумала, что умру.

— Такая бурная реакция на такое маленькое преступление.

Я надулась.

— Это не маленькое преступление.

— Поверь мне. Я бы никогда так не поступил, но разве это наказание заслуженно? – спросил он, когда женщина подняла свою сумочку и ударила ею мужчину.

Я разразилась смехом. Смахнув слезинку в уголке глаза, я спросила:

— Прекрасно. Какова твоя теория, красавчик?

— Измена, конечно, – самодовольно ответил он, его голос был настолько глубоким, что казался почти осязаемым. От одного его звука мне хотелось скулить от желания, а я даже не была удостоена силы его взгляда.

Таков был его эффект. Он обладал властью, способной вызвать у любой женщины головокружение и слабость в коленях, как это было сейчас со мной.

Я покачала головой. Оставайся сильной. Сосредоточься на текущей задаче.

— Ни за что! – сказала я ему. — Если бы он изменил, публичной ссоры не было бы. Они были бы дома, и она бы поджигала его вещи.

— Может, она уже сделала это, но этого оказалось недостаточно.

— В газетах упоминали о пожаре в Париже?