Ксанкина бригантинка

Мимо школы шел весь седьмой класс. Сгибаясь под тяжестью, ребята несли железный лом. Впереди всего отряда шли Валерий Рыбаков и Ксанка. Они высоко поднимали натянутое на древке красное полотнище, на котором, как эмблема, красивыми огромными буквами было написано: «С. 3.».

Следом за этими «знаменосцами» шли Атнер и Ванько. Эти несли длинную ржавую трубу, на которой один за другим были нанизаны замки самых разных форм и размеров.

— Валентина Андреевна, — обратился, директор к старшей воспитательнице, — что все это значит?

— Я ничего не понимаю, — бледнея, ответила та.

К окну неторопливо подошел Виктор Семенович и коротко пояснил:

— Вишь ты, Егорыч, «С. 3.»? Это сокращенное, значит: «Смерть замкам».

— Черт возьми! — воскликнул директор, шире распахнув окно. — Чего ж ты мне раньше этого не сказал? Это же здорово! А многие ведь думали об этом не очень хорошо…

— Я партизанил в отряде «Смерть фашизму!». А теперь с удовольствием вступил бы и в этот отряд, — добавил Висеныч, задумчиво покручивая ус.

— Я сам не прочь снять хотя бы один замок! — задорно заявил Сергей Георгиевич.

— На вашу долю еще один остался, — не глядя на директора, ответил Висеныч.

— Где?

— На вашей квартире. К нему невозможно подобрать ключи, фасон допотопный.

— Ну уж это я сам подберу! — засмеялся директор и повернулся к улыбавшимся сотрудникам: — Может, на этом наше собрание и закончим?

— Кто все это придумал? — как протест, раздался голос старшей пионервожатой.

— Ксанка, — ответил Виктор Семенович.

— Самая дисциплинированная девочка в классе! — с ужасом воскликнула вожатая.

— Плохому ученику такая идея в голову не придет, дорогая Вера Павловна, — заметил директор. — Одно неладно, что все это втихую, тайно.

— А какая жизнь ребятам без тайны! — удивленно посмотрела на него все время молчавшая Валентина Андреевна. — Я бы хотела, чтоб за этой у них появилась новая тайна, еще более интересная!

Этот разговор заглушила веселая, задорная песня, которую во всю силу голоса вдруг запели ребята, когда поравнялись с открытым окном:

Живем в комарином краю
И лучшей судьбы не хотим.
Мы любим палатку свою,
Родную, сестру бригантин.

6. Не сдаваться!

Черная непроглядная ночь. Студеный осенний дождь льет как из ведра. Все живое попряталось в свои жилища. И лишь один кто-то неугомонный медленно и неуклюже шагает по полю. Вспыхнувшая возле школьных ворот электролампа осветила странную приземистую фигуру в одежде, похожей на скафандр космонавта, только шлем на нем не круглый, а цилиндрический.

Кто его знает, может, он не землянин. А какие скафандры у космонавтов с других планет, поди узнай.

Провода опять замкнулись, лампочка погасла, неуклюжий ушел в поле, в сторону совхозной пасеки.

Ветер качает, дергает провода, ноет, скулит и кружит дождем, как пургой.

Опять вспыхнула лампочка. С поля бежит человек в скафандре.

* * *

Утром дождь утих, но грязища была непролазная. Не надеясь на улучшение погоды, директор школы-интерната мобилизовал всех ребят на уборку дров под навес. В хоздворе было как на огромной муравьиной куче. Одетые в черные спортивные костюмы, все таскали белые березовые поленья. Работали все — и большие и маленькие.

Дежурный по школе Атнер вышел за ворота узнать, о чем это Висеныч так горячо спорит с усатым, розовощеким пасечником из совхоза. Пасечник рассказывал, видно, очень недоброе, потому что учитель разводил руками, ахал и повторял:

— Не может быть, Антоныч! Да не может этого быть. Ведь они еще дети. Это же для них опасное дело!

И вдруг Висеныч заметил Атнера.

— А ну-ка, дежурный, иди сюда! — поманил он пальцем.

Атнер, чувствуя беду, быстро подошел к мужчинам и поздоровался.

— Ты Ивана Антоновича знаешь, конечно? — кивнув на пасечника, спросил Висеныч. — Ну так вот, минувшей ночью кто-то разорил у него два улья.

— Унесли много меда? — в тревоге спросил Атнер.

— Да не в меде дело! — сокрушенно почесывая затылок, заметил Иван Антонович. — Пчелок жалко. Лежат в грязи, побитые дождем, как дети после бомбежки! А пчелки-то опытные. Я их специально на зиму не прятал, держал на морозе, закалял. Две зимы они уже выдержали. А тут… — И вдруг старик сам подошел к Атнеру и доверительно положил руку ему на плечо. — Да ты, милок, не бойся, я ведь не собираюсь в милицию тащить. Мне главное что? Там еще уцелели два улья. Так мне бы просто договориться по-хорошему с этими разорителями, чтоб не трогали больше. А медку если хочется, так я могу сам принести вдвое больше. Мне ведь дорог сам опыт. Ну и пчелок жалко.

Видя, что Атнер внимательно слушает, пасечник решил, что мальчишка что-то знает, и пригласил:

— Вот идемте, посмотрите. Там и след от сапог остался, может, признаете. Милиция, она, конечно, все узнала бы по следу. Но нехорошо по-соседски тяжбу заводить. Ребята-то у вас хорошие, не раз помогали мне. А это… какая-нибудь одна паршивая овца завелась.

На пасеку шли по вязкой грязи гуськом, следуя за Иваном Антоновичем, чтоб не затоптать след разорителя ульев.