КСАПА ХУЛИГАНКА

Ксапа тут же заявляет, что минус сорок всего два дня держалось. А минус тридцать пять при сухом воздухе - это как минус двадцать в Питере. Начинается спор. Но мы грузимся в три вертолета и летим на ПРИЕМО-СДАТОЧНЫЕ ИСПЫТАНИЯ в Секунду.

Большой ангар весь темный. Только площадка справа от входа залита электрическим светом. А дальше темнеют контуры машин и ряды деревянных коробок.

Первым делом механики запускают ДИЗЕЛЬ-ГЕНЕРАТОРЫ. Вторым - ТЕПЛОВУЮ ПУШКУ. Теплый воздух из пушки обдувает РАБОЧУЮ ЗОНУ. Затем включают дробилку и заводят двигатели двух маленьких экскаваторов. Не для дела, а чтоб механизмы прогрелись. Говорят, на холоде сталь становится хрупкой.

В рабочей зоне хорошо, тепло. Выходить из нее не хочется. Но дробилка сильно шумит, говорить мешает. А механики кипятят воду, заваривают чай, готовят бутерброды с бужениной и сыром.

- К такому закусу - еще бы по сто грамм, - вздыхает Юра.

Пока пьем чай, воздух во всем ангаре прогревается до минус пяти.

- Выше минус двух не поднимется, - говорят механики. - Поэтому незачем ждать, начинаем.

В передних ковшах экскаваторов - камни размером с мою голову. Сначала один ковш, а потом второй опорожняем в приемный бункер дробилки. Грохот усиливается, а изо всех щелей валит пыль. Мы спешим к дальнему концу дробилки. По транспортеру из дробилки плывет ГРАВИЙ. Гравий - это песок и камни, самый большой из которых не больше фаланги моего пальца.

- Вот она - основа прогресса, - произносит механик и подставляет ладонь под струю гравия. - Это - бетон, это дороги, это цивилизация!

И чихает.

- Во! Значит, правду говорю!

Затем мы фотографируемся на фоне кучи гравия. И расписываемся на какой-то большой бумаге. Опять пьем чай и летим назад. Все радостные, оживленные, и от чудиков слегка пахнет алкоголем. Даже от Ксапы. Когда успели? Вместе же чай пили... Но это не важно. Другой вопрос меня интересует.

Неужели камнедробилка важнее экскаватора, самосвала и других машин?

Рыська сидит, нахохлившись, у входа в СТАЦИОНАР, грызет костяшки пальцев. Сажусь рядом.

- Что-то не так?

- Все не так. Тсс! - шепчет Рыська. - Они за стеной. Палпалыч перевязку делает.

Прислушиваемся. Шуршание, негромко звякает металл. Но доносящийся голос не Палпалыча, а Светы.

- ... Если из-за каждого мишки руку терять, тебя на третьего медведя уже не хватит, - вправляет парнишке мозги Света. - А мне нужен помощник. Охотник теперь из тебя так себе, а учитель может получиться очень хороший. Читать ты научился быстрее многих. Давить не буду, подумай день-другой, потом еще поговорим.

- Она хочет, чтоб Самур детей учил. Разве это мужская работа?

- Не знаю, - честно говорю я. - Я из учителей только Свету знаю. Но ты ее мускулы видела? Наверно, не так просто учителем быть, если Света такая могучая. А как она по утрам бегает! А как гири поднимает! Идем, попробуешь ее гирю поднять.

Удивила меня Рыська. Честно скажу, удивила. Сначала двумя руками двухпудовку поднимает, потом - одной рукой. А затем - две сразу! Тяжело ей это дается, но ведь справилась! Кроме Светы, две гири сразу из баб только Жамах поднимала. Ксапа говорила, раньше тоже поднимала, но теперь, с переломанными ребрами, еще нескоро сможет железо тягать.

- А ты сильна, охотница!

- Нужно же в семье кому-то охотником быть. Если этот бестолковый...

- Ша! - рявкаю я. - Еще раз Самура бестолковым назовешь, по попе настучу.

- Ну, настучи, - соглашается Рыська. Но он же на голову обиженный! Мне из-за него теперь с одноруким жить. Зачем он один полез на медведя? Трудно было меня позвать? Фред не постеснялся вас позвать, когда своего медведя убил. А этот дурак...

- Сядь, - говорю я. И сажусь первым. - Если ты каждый день будешь с ним ругаться, вы никогда счастливо жить не сможете. Ему сейчас и так тяжело, а тут еще ты ругаешься. Хочешь его счастливым увидеть - поддерживай его, а не пили. Чтоб он со своим горем бежал к тебе, а не от тебя, понятно?

- Понятно, - вяло соглашается Рыська. - Но он же на самом деле...

- Это знаешь ты, это знаю я. Но больше никто от тебя такого слышать не должен.

- Поняла, не дура... Ну, вообще, дура, но не настолько, - хмыкает Рыська. - Спасибо, Клык. Живи долго.

Ну вот! В наш язык уже и айгурские выражения затесались.

Возвращаемся с охоты. Один олень на пятерых охотников - баловство, а не охота. Но холодильник забит продуктами. Это Михаил расплачивается коровьими тушами за оленей, медведей, мамонтенка и миссионеров. Нам просто свежатинки захотелось. Мышцы размяли, на лыжах пробежались, Рыську с Самуром из хыза на свежий воздух вытащили. И обломали все рыськины мечты о большой охоте.

Мудреныш, это же неправильно. Мы что, сами себя прокормить не можем? - ноет она.

- Прошлую зиму прокормили, - отзывается Мудреныш. - Не били больше, чем нужно, поэтому и на эту зиму хватило.

- На эту зиму хватило потому что русские нам мясо возят.

- Тоже верно. Если б не возили, к весне голод бы начался. Ты хочешь поголодать немного?

- Не хочу. Но это же неправильно!

- Почему? Русские нам мясо возят, мы - айгурам. Спроси у Фархай, сколько мы им волков набили.