Ксапа хулиганка

Говорю, что так надо. Обязательно. Она меня слушается. Но с одежкам выходит КОНФУЗ. Лифчик оказался ей мал. Плечи у нее широкие. Решили не надевать. Сверху одежки надели, снизу не стали. ОДЕЯЛОМ укрыли.

Обговорили, что и как делать, когда что говорить. Жамах проще всего — если кто-то скажет: «Дыши глубже», надо кричать, будто схватки начались.

Я подумал, что сиськи у Жамах стали намного лучше, чем зимой, когда она к нам попала. Значит, у Заречных зима выдалась голодная. И у степняков тоже плохая охота. А у нас ни одного голодного дня не было.

За окном начинает темнеть. Михаил что-то делает, и под потолком вспыхивает свет.

— ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ФОНАРЬ? — спрашиваю я, посмотрев на потолок.

— Да. Зажигается здесь, — он щелкает пару раз сучком на стенке.

— Мы говорим: «Включил свет, выключил свет».

Смотрю, чем заняты чудики. Сидят рядом с Жамах и смотрят на светящуюся стенку своего маленького ящика. Жамах тоже смотрит, и физиономия у нее напряженно-испуганная Есть у нее такая особенность — на лице сразу два чувства. У всех наших — одно Радость — так радость, испуг — так испуг. А у нее всегда два.

— … Зажимаешь пяточку между указательным и средним пальцем и поворачиваешь против часовой стрелки. Левой рукой в это время… — тот, что постарше словами и руками объясняет что-то второму.

— Да понял я, понял.

Я сажусь рядом с Жамах с другой стороны от чудиков, беру ее за руку и смотрю, что там ее напугало. Ужас! Разрезанный живот беременной бабы, и ребенок в нем. Все так хорошо видно, что ошибиться невозможно.

— Что это?

— Монография Алексея Слепых по родовспоможению, — не оборачиваясь, отзывается чудик. Я понимаю одно слово: «слепых».

— Читаем, как помочь ей родить, если долететь не успеем, — поясняет второй чудик, взглянув на мое растерянное лицо. Я перевожу это Жамах.

— Прилетели, садимся, — кричит Михаил. Давайте мне документы, я оформлю на пропускнике. Клык, ты понесешь носилки. Становись сзади, меньше вопросов будет.

— Я тогда понесу капельницу, — восклицает младший чудик.

— Отличная мысль, коллега, — одобряет старший. И они засуетились.

Я выглядываю в окно. ВЕРТУШКА снижается. Внизу горит много ярких огней, а вокруг — темнота. ВЕРТУШКА опускается на землю, покачивается пару раз и замирает. Гудение стихает.

— Прибыли, — сообщает Михаил. Я помогаю Жамах перебраться на носилку, чудики укутывают ее одеялом, бросают в ноги ненадетые одежки.

Задняя часть ВЕРТУШКИ раскрывается, мы поднимаем носилку и идем туда, где горит свет. Свет бьет прямо в глаза, и такой яркий, что слепит. Но чудики идут уверенно, а я держусь за задние ручки носилки, так что мог бы идти с закрытыми глазами.

— Осторожно, ступеньки, — предупреждает тот, что идет первым.

Что это хыз, понял только когда внутри оказался. Стены ровные, гладкие. Потолок не очень высокий, но тоже ровный и гладкий. И очень много света.

Нас приветствуют охотники в такой же зеленой одежке, как у Михаила.

Но я ничего не успеваю рассмотреть. Замечаю лишь, что младший чудик несет рогульку с двумя прозрачными пузырями, а в пузырях вода колышется.

С лязгом распахивается стена впереди. Мы, и еще два чудика в зеленом входим в маленькую КОМНАТУ. Стена сзади захлопывается. Закладывает уши. Но открывается стена спереди.

— Вот мы и на Земле, — сообщает Михаил.

Мы входим в большой ЗАЛ. К нам сразу устремляются охотники в зеленой одежке и охотники в темно-синей.

— Не задерживайтесь, несите ее в машину. Документы я оформлю, — громко говорит Михаил. Мы теперь идем так быстро, что почти бежим.

Молодой чудик с пузырями на рогульке семенит рядом с носилкой.

— Ват зе метте? — спрашивает подбежавший к нам охотник в синем.

— Дыши глубже, — командует молодой чудик, и Жамах вопит басом. Я чуть носилку не выронил.

— Рожаем мы. Премату берс, — говорит молодой чудик синему. Я опять и половины не понимаю, но синий охотник кивает головой и отстает. На пару вздохов мы останавливаемся перед низенькой, по пояс, загородкой. Но охотник в зеленом торопливо отодвигает ее в сторону. Мы опять проходим маленькую КОМНАТУ, в которой закладывает уши, и в окружении зеленых и синих охотников выходим из хыза наружу. Здесь нет гор!

Зато самобеглую коляску я сразу опознаю. Ксапа о них много рассказывала и рисовала. Чудики из коляски, одетые в белые одежки, помогают затолкать носилку с Жамах внутрь, и мы тоже забираемся внутрь. Охотники в синем и зеленом остаются снаружи, удовлетворенно переглядываясь и что-то обсуждая.

— Едем? — спрашивает чудик в белом.

— Медведева ждем.

Вскоре подбегают Михаил и охотник в синем. Михаил распахивает заднюю дверь коляски, и, указывая пальцем, перечисляет наши имена. Как и договаривались, Жамах называет Оксаной Макаровой-Заде, геологом, а меня — Юрием Орловым, геологом. Услышав свое имя, я киваю.

Синий охотник поднимает руку к голове, Михаил отвечает таким же жестом, влезает в коляску и захлопывает дверь. Коляска дергается и катится вперед, набирая скорость. Я чуть не сваливаюсь с сиденья, но Михаил удерживает за плечо, и показывает, за что надо хвататься.

— Все прошло нормально? — интересуется старший чудик.