Ксения. Холостяцкое приключение

— Франек! Франек! Ты, мой любимый…

Комиссар не анализировал, не думал, он хотел только насытиться, и упоения. Его охватило головокружительное, слепящее безумие, усиленное жаром ее тоскующих глаз.

Короткую как молния мысль, почему она постоянно зовет его Франеком, он отбросил допущением, что это ее любимое имя, дарованное ему с нежностью. Он позволил разыгравшейся страсти вести его…

Они вошли в лес, повернули на боковую тропку, прошли мимо папоротников и углубились в тенистое потаенное место. Он хотел продолжить путь и идти в дебри, когда она, задыхаясь, села на траву. Пжетоцки склонился к ней, обнял дрожащими руками и они упали. Она отдавалась самозабвенно, со страстью, граничащей с сумасшествием. Ее маленькие коралловые губы сжимались в спазмах, болезненных судорогах, разгоряченное безумное лицо менялось от кроваво-красного до смертельно белого. Были минуты, когда ее натянутое как тетива тело застывало в любовных муках, и тогда она казалась мертвой.

А через секунду натянутая линия ломалась, размякала, чтобы сомкнуться вокруг него разгоряченным обручем.

Пжетоцки обезумел. Странная девушка покорила его своей безмерной любовью. Какие-то сладкие чары лились из ее помутневших глаз и разжигали огонь. Она одурманила его богатством желаний, неутолимостью страстей. Девушка была неустанной в поцелуях, дьявольски изобретательна в выборе ласк. Оглушенный и разнузданный, он отдавался ей с брутальной силой, стихийно и безоговорочно, и чувствовал, что она благодарна ему за это.

Он был опустошен. Уставший, он оперся спиной о дерево, и бессмысленно скользил взглядом по женскому телу. Из забытья его вырвали тихие всхлипывания: она плакала. Он рефлекторно схватил девушку за руку. Она ответила судорожным пожатием:

— Франек! Ой ты, Франек! Мой дракон! Ну, давай еще раз!

— Не могу. Мне надо возвращаться домой. Уже поздно. — Он посмотрел на часы. — Семь. Скоро наступит ночь.

Он стал выбираться из-под дерева, лениво потянулся и зевнул:

— Пойдем.

Она молча поднялась, держась за его колени.

— Ладно, ладно. Но сейчас надо возвращаться. — Он ласково погладил ее волосы.

Они пошли обратно. Около выхода из леса Пжетоцки хотел с ней попрощаться:

— Здесь наши дороги расходятся. Нас могут увидеть вместе. Прощай!

— Франек! — умоляюще прошептала она. — Франек!

— Ну, что?

— Франек, я пойду с тобой в город.

— В город? Зачем?

— Я буду служить у тебя. Франек, возьми меня с собой!

— Но это невозможно. У меня есть жена, — соврал он.

— Ну и что. Буду вам верной слугой, как собака. Не бросай меня вот так, в лесу! Франек, я без тебя жить не могу!

— Бред! — гневно одернул ее комиссар. — Здесь мы должны расстаться.

Она молча семенила босыми ногами, чтобы успевать за комиссаром, шедшим быстро.

Пжетоцки был зол. Назойливость девушки разгневала его. Проблеск беспокойства промелькнул в его глазах.

Они дошли до большака, шедшего через пригородное село, а затем сворачивавшего в город.

Он ускорил шаг, считая, что она не захочет бежать за ним, но ошибся. Она не успевала, но время от времени наверстывала упущенное, припускаясь бегом.

Тогда комиссар прибегнул к угрозам. Они не произвели нужного эффекта, девушка с удивительным упорством сопровождала его.

Он молчал и, насупив брови, шел по пыльной дороге. Из одной хаты вышла женщина с лейкой и пошла к колодцу. Она увидела их, задержалась и поздоровалась:

— Слава Иисусу Христу!

— Навеки! — ответил комиссар, продолжая быстро идти.

— А что пан хочет от этой девки? Стыд! Божья кара!

— А что такое, мама, — ответил он, останавливаясь. — Не могу от нее избавиться. Идет за мной как тень.

— Пан, оставьте ее в покое! Это же дурочка Безумная Ксеня.

— Безумная? — Пжетоцки побледнел и затрясся.

— Натурально, сумасшедшая. В прошлом году уговорил ее Франек Лушва, подмастерье кузнеца, поигрался с ней несколько недель и исчез, как камень в воде. Она жутко по нему тосковала. И Бог отобрал ее разум. Бич Божий. Ходит по деревне и ищет этого ублюдка. Чтоб Бог его наказал!

Пжетоцки больше не слушал.

— С Богом, мамо! — крикнул он уходя, и свернул на уходящую в сторону тропу. Ксения неутомимо шла по его следам.

Мужчина обернулся, и, увидев, что женщины уже нет на подворье, побежал по дороге. Дикий страх поднимал колени, нес вперед ступни:

— Безумная Ксения! Безумная!

Он слышал за спиной топот босых ног, запыхавшееся дыхание:

— Франек, не убегай, Франек!

Он несся дальше без передышек. Вдалеке он увидел подъезжающий экипаж. Тот ехал в сторону города.

Спасительная мысль шевельнулась в измученном мозге.

Он крикнул извозчику, призывая остановиться. Из последних сил он догнал экипаж, впрыгнул и крикнул:

— В город! Мухой!

Свистнула плеть, заржали кони, пролетка покатила. Комиссар обернулся. По проселочной дороге бежала Ксения, забег отчаяния, усилиями безнадеги. Она вдруг споткнулась и упала. Девушку скрыло облако пыли.

Кони неслись галопом, они пронеслись за поворот и въехали в улочки предместья. Через четверть часа Пжетоцки был у себя дома. Он сбросил пропотевшую и припавшую пылью одежду, искупался, оттирая себя, переодел белье.