Ксенофоб

Я отправил Элен телеграмму с коротким сообщением, где написал, что все в порядке, скоро дела наладятся и можно будет вернуться домой, но пока лучше погостить у тетки, после чего направился к гостинице и забрал свой мехваген из гаража. Передвигаться по городу на съемных экипажах и таксомоторах удобно, но на собственном – даже конфискованном у черного убийцы – транспортном средстве еще быстрее и приятнее. Хотя гололед был такой, что особо разогнать «Эгоист» все равно не получалось, а цепей у меня не было, да и времени ставить их на колеса тоже. Тут бы удержаться на дороге, да не вылететь на обочину, и, не приведи демоны, не сбить случайного прохожего.

Интересно, что, когда я сам выступал в роли пешехода, пролетавшие мимо механизированные коляски казались мне невероятно шумными и опасными, но стоило лишь опуститься на кожаное сиденье мехвагена, как ситуация менялась в корне. Пешеходы теперь выглядели ужасно неторопливыми, неуклюжими и, что самое плохое, невнимательными. Как, например, можно не услышать звук мотора приближающегося на скорости мехвагена и хотя бы не обернуться, дабы проверить, нет ли непосредственной опасности? Так нет же, бесстрашные и, как видно, считающие себя бессмертными граждане столицы гордо шествовали по своим делам, с легкостью пересекая широкую мостовую, не глядя по сторонам. Лучше бы они шли по деревянным тротуарам, ведь максимум, что с ними могло случиться там, – это опасность провалиться в дыру, а не быть сбитым. В результате я пару раз чуть было не отправил на тот свет самоуверенных путников, но обошлось, и я остановился у дома Блюмберга, вытирая пот со лба, несмотря на мороз.

Цецилия отперла дверь практически мгновенно. Меня ждали. Выглядела Циля весьма растрепанной и как-то непривычно неуверенной в себе.

– Игнат сказал, что Грэг очнулся? С ним все в порядке?

– Очнуться-то очнулся… – Циля задумчиво кивнула. – А вот в порядке ли, не уверена. Странный он стал…

– В каком смысле? – нахмурился я. Если лечение не помогло и Грэг все еще одержим своими идеями, то придется и дальше держать его здесь или же сдать на время в лечебницу. Только, разумеется, не в «Зонненшайн», а в более лояльную к пациентам и посетителям.

– Ступайте, Бреннер, сами все увидите…

Я прошел в кабинет доктора и застал там идиллическую картину. Огромный лысый Блюмберг пил кофе из крохотной чашки – аромат разносился по всему кабинету, – а мой товарищ, репортер «Городских новостей» Грэг Рат, еще недавно чуть было не распрощавшийся с жизнью, сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и задумчиво курил тонкую сигару. Был он свеж, бодр, тщательно выбрит и совершенно не похож на человека, готового распрощаться с жизнью.

– Кирилл Бенедиктович, наконец-то! – Блюмберг поставил чашку на стол. – Вас-то мы и ждали!

– Игнат Михаэлевич! Грэг, друг мой, ты снова в строю?

– Более чем! Не знаю, что за чудодейственное средство применил господин доктор, но оно подействовало. Вот только воспоминания… я совершенно не помню некоторые события. Мысли улетучиваются, как только я пытаюсь сконцентрироваться на произошедшем. Все плывет перед глазами… но если об этом не думать, то головокружение мгновенно проходит.

– Так и должно быть, господин Рат, это нормально, – утешил его Блюмберг. – Средство мое может быть весьма опасным, если им злоупотреблять. Но в отдельных исключительных случаях, таких как наш с вами, оно приносит пользу. Впрочем, повторные процедуры уже нежелательны. Так что постарайтесь больше не болеть, господин репортер, это в ваших же интересах. А память… память вернется. Хотя некоторые эпизоды могут так и остаться в забвении, к этому тоже нужно быть готовым.

– Я отправил Элен и детей из города, – сказал я, чтобы отвлечь репортера от тяжелых мыслей. – Они гостят у тетки, с ними все в порядке.

– Спасибо. – Грэг, казалось, только сейчас вспомнил о супруге. – Сейчас это лучший выход. Мне необходимо время, чтобы немного восстановиться… им лучше пожить отдельно…

Он ведь ничего не помнил о реликвии, понял я, как не помнил о том, где ее спрятал. Само собой, не знал он и об Отто, который планировал уничтожить его семью, подставив меня. Иначе Грэг вел бы себя иначе. Я решил до поры до времени не перегружать его излишней информацией.

– Многого я не помню, доктор, вы правы… зато я прекрасно помню другое, – звенящим от напряжения голосом сказал Грэг, словно прочтя мои мысли, а в его взгляде на мгновение проступило прежнее безумие. – Кира, мы должны… нет, мы обязаны их остановить!

– О чем ты? – не понял я, с тревогой наблюдая за другом. Если приступ повторится, то Блюмберг уже не поможет. Чем же таким отравили Грэга на приеме у фогелей, что остаточные эффекты до сих пор не сошли на нет?.. И, главное, кто мог это сделать? – Кого мы должны остановить?

– Клинику! Персонал! Они… эти подлецы… они творят там страшные вещи!..

– Профессор доктор-доктор? Я с ним познакомился, как и с его помощником.