Ксенофоб

Вы, наверное, уже догадались, что «большой человек» – не кто иной, как Борман. А вот что это за юная проказница, мы таки не догадались, и теперь этот вопрос изрядно занимает и меня и Федю.

Борман с ходу оповестил инициаторов процедур, что иноземцы состоят под его протекторатом, а поскольку «легионеры» были уже глубоко в процессе и на заявление должным образом не отреагировали, по старой памяти быстренько выписал в дыню всем, у кого туго со слухом. Рома, естественно, помог ему маленько – как же без этого.

Помимо «старшака» (крепкий парниша лет двадцати пяти – «командир отделения», или «сержант», по их табели о рангах ), все остальные там были наши воспитанники, так что связываться с Борманом никто не пожелал. А тут еще публика во двор высыпала, полюбоваться на забавы молодецкие, среди публики полно наших – попробуй только дернись!

Сержант пристыдил своих юнг за малодушие, а Бормана обвинил, ни много, ни мало, в предательстве интересов нации и пособничестве иноземцам.

Сурово, правда?

В ответном слове Борман, долго не раздумывая, предложил простейшее решение проблемы:

– Да, слова говорить ты умеешь. А теперь разминайся – посмотрим, как ты ответишь за эти слова...

То есть, сержант выходит с ним на поединок – здесь и сейчас. По итогам поединка обвинение в предательстве будет либо пересмотрено – с извинениями, либо подтверждено. Равно как и вопрос о пребывании иноземцев в «Ацетоне». Поединок без оружия, до нокаута либо сдачи. Правил нет.

Сержант гордо заявил, что детей не бьет – не так воспитан, на что Борман мгновенно выдал безупречную в провокационном плане заготовку (это сугубо Федино – как впрочем и предыдущий «перл»):

– У вас в «Легионе» все такие дрищи, или это мне так свезло?

«Сержант», может быть, парень неглупый – командир все-таки...

Но он – парень.

А тут еще публика вредная, охочая до кровавых зрелищ, заулюлюкала, завыла, загудела вразнобой. Ну и сорвался сержант: выдал маловразумительный боевой спич (по показаниям очевидцев, и за вычетом мата, что-то вроде: «ну, держись, сопляк – хамишь ты как взрослый, так что и получишь не по-детски...) и бросился на Бормана, как и подобает сильному и глупому воину.

Борман же, скотина этакая, не рубанул сержанта на три счета, как и подобает порядочному пацану, а принялся играть с ним на потеху публике, аки сытый кошак с соседским хомяком. Гонял оплеухами по кругу (представьте, каково# взрослому получать пощечины от такого салабона), несколько раз ронял наземь и совсем уж неблагородно пинал в задницу, громогласно отпуская тупые шутки по поводу бойцовских качеств легионерского комсостава.

В общем вел себя вполне скотски: Федя – образец, никогда бы себе такого не позволил. Тем более в публичном бою.

Прискучив играться с «сержантом», Борман расчетливо и безжалостно нокаутировал его. После чего велел «легионерам»:

– Хватайте тушку и валите, пока я добрый...

«Легионеры» подняли поверженного командира и безропотно покинули поле боя. Борман (вот ведь неугомонное животное!) вслед им крикнул: передайте свои «дрищам», чтобы впредь иноземцев трогать не смели. Потому как они (иноземцы) тоже люди, и если ведут себя пристойно, никто не имеет права гнать их из «Ацетона» и прочих высококультурных учреждений развлекательного типа.

Вот такая получилась зарисовка.

Знаете поговорку: «мир не без добрых людей»?

Пока Борман глумился над «легионерами», в толпе нашелся доброхот и позвонил Феде.

Случилось это в самый разгар веселья – я успешно флиртовал с симпатичной редакторшей отдела «Химия в массы» и пребывал уже в двух шагах от недвусмысленного предложения. Не знаю, чего там Феде наговорили, но был он багров, подобно закату накануне расстрела, и так расстроен, что даже не поинтересовался, как там у меня обстоят дела – а просто грубо оторвал от дамы и, пересиливая музыку, рявкнул в ухо:

– Все бросай, помчались! Борька развязал войну с «Легионом»...

Ну что ж, помчались, так помчались. Редакторша – местная, никуда не денется: долюблю потом, если выпадет случай.

Насчет войны, это, конечно, сильно сказано – но не исключено, что если бы мы своевременно не отреагировали, дальнейшие события развивались бы по несколько иному сценарию.

Приехали, пообщались с публикой. Борман, естественно, все интерпретировал в свою пользу: пришлось пристрастно опрашивать очевидцев и на основе обобщения разрозненных мнений составлять резюме по происшествию. Потом возникла необходимость топать в «Патриот», за визиткой вождя «легионеров», так что первый контакт установили уже около полуночи.

Усольцев сообщил, что находится на выезде, но по происшествию в курсе и держит руку на пульсе, а все вопросы можно порешать с Руденко. Вот номер.

Позвонили Руденко.

Общался я (Федя был на взводе, что очевидно не способствовало решению деликатных вопросов): выразил сожаление по поводу произошедшего, уведомил, что мы уже во всем разобрались и высказал пожелание как можно скорее встретиться – разрулить ситуацию.

Руденко сказал, что он как раз разбирается по существу вопроса, сейчас поздно, а встречаться будем завтра – он позвонит и скажет, когда и где.