Ксенотанское зерно

Громыхнул гром, по всему живому, что находилось во дворе, ударила ветвистая цепная молния. Мгновенно были убиты все. Кроме колдуньи, ее лошади…

И монахов.

Не с силами молодой глупой ведьмы прикончить братьев Шварцвайсского монастыря.

Уж у них-то силы побольше…

Вот только вся она ушла на отражение удара.

Впрочем, у колдуньи ее тоже осталось немного.

Но осталась.

В ответ на дружный залп пистолетов братьев — пули бессильно упали в траву у ног девчонки — в их сторону полетел огромный огненный шар.

Шар разнес ворота, но колдунья, начавшая было самодовольно улыбаться, увидела, что успевшие откатиться в стороны монахи деловито перезаряжают пистолеты.

— Эй, попы! — звонко крикнула она, — Вам меня не взять!

Брат Тарандрус выстрелил. "Особая пуля" ударила колдунью в плечо. Брызнула кровь.

Девчонка завизжала, как ребенок, которому обещали, что все будет понарошку, а ударили по настоящему. Так и казалось, что она выкрикнет "Так нечестно! Это я вас должна убивать!" Ранение сбросило с нее заклятье маскировки и девчонка показалась в своем истинном облике. Ничего демонического, кроме разве что гривы необычных фиолетовых волос. Большие, расширившиеся от боли, глаза, белая рубашка с короткими рукавами и полукруглым вырезом, синие штаны, странные туфли, с высоким тонким каблуком, чудом держащиеся на тоненьких ленточках…

Девчонка взмахнула рукой, но силы оставили ее. Вместо убийственного шара, с пальцев сорвался только сноп искр. Надо признать, очень ярких.

Братья кинулись к ней, стремясь захватить раньше, чем она восстановит силу…

Брат Тарандрус оказался ближе всех.

С ужасающим визгом, оскалив клыки, вороной конь — да не конь, шарук! — ударил брата острым как топор копытом в горло.

Загрохотали выстрелы.

Две "особые пули" разнесли череп сатанинской твари, третья свистнула над ухом и впилась в стену конюшни.

Девчонка с криком выбросила из ладоней шар, взорвавшийся у ног братьев и разбросавший их в стороны. Ее саму, впрочем, тоже бросивший к дверям кухни.

Брат Люпус и Лепус успели запрыгнуть в конюшню и теперь стреляли в сторону залегшей за трупом шарука ведьмы, в надежде, что у той рано или поздно кончаться силы.

"Особые пули" у них уже кончились. А сил ведьмы хватало только на небольшие шары, смертельно опасные при прямом попадании, но бессильные даже поджечь здание.

— Вон она, вон! — зашептал брат Лепус.

Колдунья, выставив перед собой скрюченные пальцы, готовые выбросить шар, пятилась к раскрытым дверям кухни. Достаточно ей заскочить в них, а там она спасена…

За спиной девчонки с крыши бесшумно прыгнул на землю крупный серый кот. Приземлился, превращаясь в брата Фелиса.

Мелькнули бритвенно-острые когти, брызнула кровь.

Колдунья так и не узнала, что же ее убило.

***

— Ну что, парень, — они проезжали по узким улочкам столицы, когда Подмастерье попросил остановиться, — Подождешь меня здесь, а я принесу тебе пива.

— Хорошо, уважаемый, — кивнул Якоб.

Широкополая шляпа скрылась в дверях кабачка, и парень немедленно тронул повозку. От таких странных людей, как Подмастерье, чем дальше, тем лучше. Нехорошо, конечно, не отблагодарить его за помощь со стражниками — интересно, с кем они его спутали? — но лучше скрыться.

Якоб завернул повозку в ближайший переулок, проехал на соседнюю улицу, сделал несколько поворотом на перекрестках, удалился от кабака, где бросил Подмастерье, на верных полмили, заблудился в лабиринте окончательно, за мелкую монетку узнал у мальчишек, как проехать к ближайшему недорогому трактиру, оставил повозку, наказал дать волам сена, вошел в зал…

Первый, кого он увидел, был Подмастерье.

— Иди сюда, Якоб, — махнул он рукой, приглашая к себе за стол, — Я тебе пива взял.

Глава 20

Ирма спала. Спала безмятежным сном.

День прошел просто замечательно: заботливый дядя, пообещавший не сообщать ничего ни отцу, ни мужу, особняк, почти в ее полном распоряжении, огромная библиотека в ее любимыми романами, тихие вышколенные слуги, приходящие портнихи, готовые сшить любой наряд… Что еще нужно девушке для полного счастья?

Ах да…

Дитрих…

Девушка сладко засопела и перевернулась на живот, сбросив одеяло. Ей снился сон, в котором она со своим принцем занималась очаровательными непристойностями. В ее понимании, конечно.

Ирма жадно прильнула губами к губам Дитриха, который почему-то начал превращаться в Якоба, а в это время наяву…

В комнате не было окон, поэтому если бы кто-то присутствовал здесь, то не увидел бы ничего, кроме абсолютной темноты. Вот если бы он обладал способностью видеть во тьме…

Ну, для начала он, конечно, насладился бы зрелищем обнаженной девушки — Ирме показалось, что в комнате слишком жарко и, когда служанки ушли, она поступила крайне распутно: легла спать голышом, сбросив ночную рубашку.

Наш воображаемый наблюдатель увидел бы тело девушки во всей красе, и, может быть, улыбнулся бы. А вот тут он бы нахмурился…

Из-под кровати, невидимые во мраке, потянулись тонкие белые нити. Они быстро ползли по полу, удлиняясь и вытягиваясь. Вот они подняли свои кончики вверх, полезли по простыне на кровать…

Тончайшая паутина нитей приблизилась к спящей девушке.