Ксеркс

   - Хайре! Прощайте! — таков был единственный ответ.

Эвбол более не ждал и обратился к другой фигуре, позабытой во внезапно начавшейся панике:

   - Поспеши, перебежчик, варвары не похвалят тебя, и ты не спартанец. Спасай свою жизнь!

Главкон не шевельнулся и ответил:

   - Ты видишь, что я не могу этого сделать.

А потом приблизился к Леониду:

   - Я должен остаться.

   - Ты тоже сошёл с ума. Но ты ещё молод... — Добрый коринфянин попытался увлечь его за собой.

Сбросив с себя его руку, Главкон обратился к полководцу:

   - Примут ли спартанцы афинянина?

Прикрытые шлемом холодные глаза Леонида блеснули; он протянул руку Главкону.

   - Примут, — промолвил он. — Значит, тебя оболгали напрасно. Эвбол, не лишай его заслуженной славы.

   - Да помилует вас Зевес! — вскричал Эвбол, наконец ударяясь в бегство.

Один из спартанцев подал Главкону панцирь гоплита, тяжёлый щит и копьё. Афинянин встал на указанное ему место в строю. Леонид вышел на правый край своей жидкой фаланги[38], заняв место сразу и почётное и опасное. Фессалийцы замкнули строй сзади. Щит примыкал к щиту. Шлемы прикрывали глаза. Фаланга ощетинилась копьями. Все были готовы.

Полководец не стал воодушевлять своих соратников словами. Никто не плакал, не взывал к богам, не проклинал расчётливых лакедемонских эфоров, вместо большого войска выставивших против персов жалкие три сотни. Спарта послала своих людей, чтобы они удержали проход. И они пришли сюда, уже зная, что родина может потребовать от них высшей жертвы. Леонид уже всё сказал. Спарта требует. Что ещё говорить?

Что касается Главкона, он не мог представить себе, говоря языком своего народа, «более красивой и нужной смерти». «Не считайте человека счастливым, пока не умер он», — говорил Солон, и какая смерть может оказаться более удачной, чем эта? Эвбол расскажет Афинам и всей Элладе о том, что он остался с Леонидом защищать честь своей родины, когда бежали коринфяне и тегейцы. Из Главкона-предателя он превратится в Главкона-героя. Гермиона, Демарат и все те, кого любил он, будут гордиться им; позор навсегда сотрётся. Да и смогут ли даже сто лет жизни принести ему большую славу, чем гибель в сей день?

   - Труби! — приказал Леонид, и трубач вновь надул щёки.

Строй двинулся за стену, в сторону лагеря Ксеркса, на открытое поле возле Асопа. Зачем ждать подхода Гидарна? Они встретятся с царём ариев лицом к лицу; Ксеркс увидит, с какой стойкостью умеют умирать лакедемоняне.

Когда фаланга вышла из тени горы, солнце поднялось над холмами Эвбеи, заиграв ослепительным блеском на волнах бухты, воспламенив светом славы своей и небо и землю. Позади уже раздавались крики. Отряд Гидарна вступил в Алпены. Отступление было невозможно. И узкая полоска людей двинулась вперёд, на беспредельно раскинувшийся стан варваров — на золотые щиты, алые плащи, серебряные наконечники пик, на всё людское море, готовое поглотить её. Лаконцы остановились за пределами полёта стрелы. Строй их сомкнулся ещё теснее. Каждый инстинктивно искал плечом плечо соседа. И здесь, перед всею персидской ратью, внемлющей в безмолвии и удивляющейся, горстка эллинов запела свой гимн, бросая любимую всеми боевую песню Тиртея прямо в лицо царю:

Вперёд, о, сыны отцов, граждан
Мужами прославленной Спарты!
Щит левой рукой выставляйте,
Копьём потрясайте отважно
И жизни своей не щадите:
Ведь то не в обычаях Спарты.

Копьё Леонида указало на трон слоновой кости, вокруг которого во всём блеске и великолепии алых и синих одежд стояла персидская знать:

   - Вперёд!

Должно быть, жилы этих трёхсот наполнял бессмертный ихор, а не кровь. Единый вопль исторгался из глоток:

   - За царя! За Леонида!

Ответом им стал рёв и грохот: под бой барабанов, стенания труб и атиболов варвары двинулись по узкой полоске земли на три сотни спартанцев и одного афинянина.

Глава 8

   - Ну, псы наконец мертвы, хотя умирать они не хотели, — буркнул Ксеркс, невольно ёжась на своём троне: битва подошла неожиданно близко к царю.

   - Они мертвы, — подхватил оказавшийся неподалёку Мардоний.

Носитель царского лука был покрыт кровью и пылью. Меч спартанца царапнул его по лбу. Только что он вместе с прочими начальниками персов гнал вперёд войско Царя Царей, даже под кнутами не желавшее приближаться к пришедшим в исступление эллинам, пока подход Гидарна с тыла естественным образом не завершил битву.

Ксеркс одержал победу. Ворота Эллады наконец отворились перед ним. Горная стена более не препятствовала продвижению персов. Однако триумф был куплен дорогой ценой, заставлявшей Мардония — и всех прочих полководцев царя — задумчиво качать головой.

   - Господин, — сообщил Ксерксу Гистасп, начальствовавший над саками. — В моём отряде убит каждый седьмой, и притом это были храбрейшие из людей.

   - Господин, — молвил Артабаз, шедший во главе парфян, — люди мои клянутся, что этими эллинами овладели дэвы. Они не смеют даже приближаться к телам убитых врагов.