Ксерокопия Египта

Психовский терпеть не мог эту тему, когда речь заходила конкретно о нем, и очень не понимал таких вопросов. Особенно, когда их задавали студенты — да еще и с подковыркой. Какая кому разница, в кого и во что он верит — может, он вообще начитался о пифагорейцах и уверовал в единое вселенское число или в Абсолютный И Совершенный Тетраэдр.

— А можно без этих вопросов, хорошо?

Архимедон понял посыл.

— Нет, я не буду вас осуждать. Мне просто важно понять, насколько вы… впечатлительны.

— Вообще, если уж на то пошло, — Психовский перетер щепотку песка между пальцами, — то у нас обычно верят в какого-то одного бога. Просто называют по-разному, ну, сами знаете, традиции и культура…

— Тут вы абсолютно правы, — жрец еще раз покрутил посох в руках. — Он один, просто вы смотрите на него с разных сторон…

— Ага, а еще он, похоже, уже очень и очень старый, — внесла свое замечание Эфа.

— Я думал, что для богов возраст как-то не имеет значения… — опешил Грецион.

— Не имеет, — подтвердил Икор, мрачно сидевший в углу. — Но это имеет значение для людей.

— Так, ладно, давайте правда без этого всего, — замахал руками профессор. Он попытался быть максимально вежливым — в глубине души его вообще удивляло, что все мумии в этом месте не пытались его сожрать или прикончить. Но, подумал Грецион, так и должно было быть — видимо это в фильмах сгущают краски. — Вы же говорили, что вопрос был задан не для этого.

— Я просто должен был понять, готовы ли вы посмотреть на смерть бога с другой стороны. И увидеть, как все происходит там.

— Признайтесь, вы просто не хотите, чтобы я узнал секрет?

Эфа засмеялась, и эту лихорадку подхватил Архимедон — только его смех был слишком уж приглушенным, словно бы законсервированным в алюминиевой банке.

— Вы и так, и так ничего не поймете, — девушка улыбнулась, обнажив змеиный язычок. — Даже если мы захотим объяснить, то просто не сможем. Это как научить чему-то, что получается само собой — в общем, невозможно.

— К тому же, — добавил верховный жрец, — с той стороны все будет куда более наглядно.

— Нет, только не подумайте, что я против! — взмахнул руками профессор, испугавшись, что может упустить такой прекрасный шанс, который сам несся в руки. — Один вопрос — та сторона, это какая? Надеюсь, умирать мне не понадобиться?

— Для того, чтобы наблюдать — нет, — решил ответить за Архимедона Икор.

— Если боги умирают, господин Психовский, то они до этого где-то существуют. Вы наверняка прекрасно знаете, где какой бог существовал.

— То есть вы говорите, что и все подземные царства, и все мировые древа, и…

— Да, — перебила профессора Эфа. — Именно этот Архимедон и называет той стороной.

— Только вот теперь все эти места… но, если вы согласны, то сами все увидите.

Уж сколько раз твердили людям — не соглашайтесь на сомнительные предложения, связанные с богами, оккультизмом, потусторонним миром, алхимией и так далее. Возможно, кто-то эти уроки усвоил, но только не Грецион Психовский, который считал, что все антинаучное — отличная почва для научного.

Просто ученые бывают глупые — такие отрицают все, что нелогично, а бывают умные, которые в принципе ничего не отрицают и где-то в глубине души предполагают, что Атлантида могла действительно существовать.

Профессор Психовский не предполагал — он просто верил и в какой-то мере знал.

— Ну а как я могу быть несогласен, — почесал он бороду и еще раз оглядел треугольный алтарь. — Я так понимаю, что мне нужно лечь сюда?

— Ну, ложитесь, если хотите, я сделаю из вас прекрасную мумию! — решила поиздеваться Эфа. — Все равно вы уже… не первой свежести.

Смотря на Эфу, Грецион понимал, что она отлично вписалась бы в общее число студентов — особенно если на факультет понадобилось бы привлечь студентов мужского пола.

Профессор просто не знал, что девушка была бы не против такой идеи, озвучь тот ее. Но только если хотя бы один-два студента показались бы Эфе привлекательными.

— Когда помру, обязательно попрошу вас сделать это, — бодренько проговорил профессор. — Заодно познакомитесь с парой молодых студентов — думаю, они вам понравятся.

Эфа улыбнулась и продолжила изучать расставленные сосуды.

— А вот скажите, — заговорила она вновь. — В храмах вашего бога женщины могут проводить обряды?

— Они могут там просто находиться, и, по-моему, это уже прогресс, — неуверенно ответил профессор.

— Вот ведь… — выругалась Эфа. — Я-то думала, что хоть что-то изменилось. Я ведь старалась — похоже, они ничего не поняли. Или просто забыли.

— Скорее всего и то, и другое, — пожал плечами Психовский. — Но ситуация не изменится, пока в головах у людей ничего не поменяется. А этого мы, по-моему, не дождемся.

Эфа манерно, плавно двигая бедрами, подошла к Психовскому. Не то чтобы это был какой-то знак внимания — она всегда так ходила, чтобы притягивать к себе еще больше восхищенных взглядов.

Девушка вручила профессору небольшой сосуд без крышки. Психовский чуть не выронил его. Запахло плесенью.

— Спасибо, Эфа, — сказал Архимедон. — Просто пейте, господин Психовский.