Ксерокопия Египта

— Вы влезли в ту работу, в которой ничего не смыслите, — отозвался Архимедон. — Поэтому наши дела здесь закончены — притом, не лучшим образом.

— Но мы же все исправили! — пол начинал погружаться все глубже в пески, и Хотеп запаниковал. — Силой, данной нам богом Ра…

— Даже если бы вы все и исправили, случилось бы то же самое. Работа окончена — кто знает, когда придется хоронить следующего бога?

— Или богов, — подметил Икор.

— Если он, или они, конечно, будут, — добавила Эфа.

— Просто вы элементарно не подумали, что конец в любом случае будет один и тот же. Будь верховными жрецами хоть вы, хоть я.

Психовский, конечно, наслаждался всем происходящим — но быть похороненным под слоем песка тоже не хотел.

— Чисто теоретически, еще есть шанс выбраться отсюда?

— Если поторопитесь, — отозвался Архимедон. — Захватите своего спутника. По-моему, он не очень хорошо себя чувствует.

Сначала профессор ничего не понял — а потом вспомнил про Рахата и метнулся к нему.

— Эй, господин турагент, а ну-ка побежали отсюда!

— Они убили, — пробормотал тот, поднимая глаза на Грециона. — Амат сожрет меня…

Профессор вгляделся в зрачки турагента.

— О, да вы нанюхались чего-то! А я ведь говорил про грибки. Все-таки, оказался прав!

Рахат вгляделся в профессора и, похоже, узнал его.

— Это вы?

— Да, да, да, я, за кого бы вы меня не приняли! — Психовский резко потянул турагента за руку, и тот сдвинулся с места. — Никого не убили, никто вас не сожрет, просто поторопитесь! Мы немного… как бы сказать… тонем!

Грецион буквально вырвал Рахата с места и понесся по коридору. Турагент побежал — по крайней мере, попытался побежать за ним.

Профессор чувствовал, как пол под ногами опускается все глубже и глубже, как начинают сыпаться сверху водопадики песка, как тухнут древние лампы. Грецион оглянулся в поисках Рахата — по сравнению с Псиохвским, турагент был черепахой на конных скачках.

Грецион остановился, поравнялся с Рахатом и принялся толкать его в спину, чтобы хоть как-то ускорить.

Строение принялось грохотать.

Что было дальше, профессор не помнил — ему казалось, что они упали, потом снова встали, понеслись к выходу, рванули на волю — а потом все как-то слишком резко погасло.

Зато все происходящее запомнили встревоженные жуки, и отпечаток этого остался в их генетической памяти, которую они передадут многим и многим поколениям.

А еще скарабеи услышали и запомнили полные недовольства чертыханья Хотепа и Хоя, ругань которых с каждой минутой становилось все более и более глухой, пока не пропала вместе с гробницей.

Жуки — потрясающие существа. Они знали, что было тогда, знают, что произошло сейчас и разве только не знают, что будет. Хотя, в большинстве своем, догадываются, что все так или иначе повторится.

Спасибо генетической памяти.

Когда Психовский открыл глаза, вокруг не было ничего, кроме бесконечных пустынных барханов. Солнце палило голову и практически превратило мозги в яичницу, а в бороде чувствовались шершавые крупинки песка.

Профессор прищурился и встал — это получилось как-то на удивление легко. Он потеребил бороду рукой, вытряхнул большую часть крупинок, а потом начал играть в цаплю — поочередно снимал кроссовки и вытряхивал из них песок. Его набралось бы на хороших таких размеров замок с башенками.

Разобравшись со всеми неудобствами, Грецион резко заерзал по карманам в поисках телефона и глубоко выдохнул, когда нашел его. Судьба рюкзака Писховского особо не беспокоила — все равно, самое важное было в галерее и заметках.

Убедившись, что все в порядке, профессор вспомнил, что не все в порядке — и начал и искать Рахата.

Психовскому попался на глаза крупных размеров скарабей, который спокойно полз, никого не собираясь трогать, но почему-то Грецион обратил на него какое-то неестественное внимание.

Жук почувствовал взгляд человека, и ему это не понравилось — он поспешил зарыться обратно в песок.

Наблюдая за невероятными приключениями насекомого, профессор краем глаза заметил торчащий из песка ус — а потом уже и всего остального Рахата, который бессознательно валялся на животе.

Грецион подошел к турагенту и присел на корточки, задумавшись, как бы поделикатней его разбудить. А потом он просто плюнул на все приличия и решил действовать эффективно.

— Эй! — Психовский влепил турагенту пощечину. — Доброе утро, проснитесь и пойте!

Профессор принялся трясти тело турагента. Тот застонал, перевернулся на спину и закашлялся, извергая изо рта гейзеры песка.

— Давайте-давайте! — не унимался профессор. — А то вас облюбуют местные жуки и другая живность!

Турагент открыл глаза и попытался сообразить, кто он и где он.

— О, у вас зрачки сузились, — заметил Психовский. — Отлично, свежий воздух идет вам на пользу, глючить больше не будете. Подъем, подъем!

Профессор встал и огляделся — гробницы на горизонте не было. Только песок еще немного ходил волнами, постепенно успокаиваясь и заметая все возможные следы — никакой, даже самый смелый и умный сыщик, не докопается.

Психовский понял, что потерял кепку — и прикрыл голову рукой. Помогало это так же, как подорожник при переломе.