Ксюша

Молчаливый погост встретил нас тишиной и снегопадом, который решил, что сейчас лучшее время, для того, чтобы высыпать на землю пушистые белые снежинки, похожие на пчел.

Ксюша, замотанная в теплый пуховик, шарф и шапку выскочила из машины, оставляя меня со странным удивлением того, что она так послушно напялила все, что я ей сказал. Без лишних слов и пререканий, укуталась как на север под моим неустанным контролем.

Она шла по заметенным дорожкам, будто не чувствуя как сапоги проваливаются в рыхлый снег, следуя по знакомому маршруту. Я молча шел следом, рассматривая как моя крошка, не останавливаясь, прет вперед, дико, рьяно, тяжело дыша.

Представить не мог, что она сейчас чувствует, узнав то, что Наташа прятала столько лет. Только диву давался, как обстоятельно она подошла к вопросу, прежде чем принять тот окончательный выбор. Она же защитила ее, укрыла от кучи проблем, которые могли обрушиться на их маленькую семью. Что-то подсказывало мне, что даже их всезнающая Ба была не в курсе.

Умная девушка.

Да, подними она тогда бучу, навряд ли бы исход был другим, даже если бы Боярова тогда посадили, то максимум года на три, а потом эта падаль вернулась бы и продолжила портить всем жизнь. А Бояров старший не позволил бы упечь сыночка в тюрягу на больший срок, по любому заполнив карманы нужных людей взятками.

Я понимал Наташу. Как бы глупо это не звучало, но она приняла очень взрослое решение, запихав свою боль поглубже и переступив через свой страх, нашла рычаг давления на блядскую семейку, не позволив повесить на Ксюшу мишень. Она ее отвела и направила  на себя.

- Привет. – Ксюша встала у знакомой мне оградки, еще с тех лет и, отгребая носком сапога снег, открыла калитку. – Как вы родные мои?

Я не смотрел на нее косо, понимая, что и сам бы поговорил с ними, с теми, кто мне никогда не ответит, и молча смотрел на фото Наташи, вновь видя ее лицо. Такая, какой я ее помнил. С темными волнами волос и темными глазами она немного странно заглядывала в объектив, будто знала что-то, что я еще не понял.

Ксюша смахнула варежкой снег с могильной плиты, и погладила рамочки, сперва Наташину, потом бабушки. Она говорила им о чем-то, я видел по глазам, как слова льются из ее головы, поднимаясь к небу, туда, где их ждали родные люди. Я видел целую историю, когда она мазнула по мне взглядом, будто хвастаясь, а потом опустила ладонь на живот, и у меня башка запульсировала, загудела.

Это не просто так. Она делилась, мысленно рассказывала то, что с ней происходило и этот жест…. Я зацепился за него как голодный пес, увидевший кость. Жадно, внимательно впитывал едва заметное касание.

Оно не врало, не преувеличивало.

Моя маленькая женщина еще не знала, что я лично видел урода, который приходил к ней в кошмарах. Я видел, что он совершенно не адекватный и его шизоидные мысли выходили за человеческий разум. Он опасен. Опасен для нее и для окружающих и сейчас я понимал, что не зависимо от ее ответа, я дам этому делу ход. Эта тварь сгниет в тюрьме или в психушке, но и на километр не подойдет к моей семье. А она у меня теперь есть.

Я, моя девочка и наш малыш, которого она носит.

Кости трещали, когда я как будто одурманенный жадно впитывал как ее пальчики, белые и тонкие, бережно смахивают снег с выцветших цветов на венках, как пар белым облачком вылетает из ее носа, как блестят глаза от вновь выступивших слез.

Мне казалось, что мир замер, и я заканчиваю этот бег, замыкая круг. Все концы наконец-то сошлись, и тайные истории навсегда становятся явными, освобождая дух Наташи от боли, давая ответы старой женщине, которая потеряла внучку, так и не узнав причин и мою Ксюшу, которая начинает новую жизнь, оставляя рюкзак с камнями загадок здесь.

Все по-другому.

Лучше чем было.

- Поехали домой. – Она подняла на меня свои серые глаза, и улыбнулась. Слабо, но уверенно, набираясь сил для новой жизни, в которой есть все ответы на вопросы.

- Да, домой.

До машины нес ее на руках и, не сопротивляясь, Ксюшенька уткнулась носом мне в воротник дубленки, крепко обнимая за плечи, так что может и задушила бы, но силенок не хватает.

Посадил ее в машину и пристегнул, за что удостоился вопросительного взгляда.

Сел, завел машину, включая печку и радио, но Ксюша сдернула шапку и растянула шарф на шее:

- Я спарюсь! Тепло же, зачем топишь?

- Вам нельзя мерзнуть. – Сжал пальцами руль, начиная опасаться, что мне показалась. Что то, сладкое ведение, что я увидел, лишь бред моего воспалённого мозга и сейчас она это подтвердит.

- Мы не замерзли. Мы сварились, доктор Скольников. – Повернулся к ней, вбирая каждую частичку ее лица взглядом, собирая свои догадки в единую кучу. – Как ты догадался?

Две ее луны рассматривали меня в ответ, а голос, тихий и робкий, журчал ручейком, проникая в грудь, в самое сердце.

- Когда ты узнала? – Мазнула глазами по моим пальцам и не решилась шутить, сразу же отвечая: