Кстати о любви (СИ)

— Да я не дам тебе развод! — рассердилась Оля, разве что ножкой не топнула. — Я тебя люблю и никуда не отпущу! И ни один суд не разведет тебя с беременной женщиной!

— Потом разведет.

— А ребенка как делить будем?

— Повторяю, я приму твои условия. От ребенка отказываться не буду.

— Мне ты нужен, Егор!

— Не надо, Оля.

— Ты бросаешь меня без объяснений — и «не надо»? Не надо что?

— Кроме развода — ничего не надо, — они стояли на перекрестке, Егор внимательно смотрел на цифры, отмеряющие секунды, перевел взгляд на Ольгу и спросил: — В ресторан везти?

— Я же сказала, что хочу есть! — вспыхнула она и тут же саму себя погасила: — Нам надо поговорить… Егор, нам надо поговорить!

Откровенно говоря, в ее голосе вполне звучали панические нотки.

— Главное мы друг другу сказали. Остальное — обсудим в процессе.

— Я тебя никуда не отпущу! — вскрикнула Оля. — Я тебя люблю, Егор!

— Прости, — Лукин остановил машину и кивнул в сторону ресторана, окна которого были декорированы конусными елками из белой фольги и зелеными снежинками. — Здесь неплохая кухня. Вещи завезу на квартиру.

— Ты вышвыриваешь меня?

— Нет. Пытаюсь избежать скандала.

— Ты просто уходишь от ответа! Уходишь! Почему ты решил разводиться? Почему?

— Тебе какая причина больше нравится?

— Та, которая настоящая!

— Я не на исповеди, — не сдержавшись, рявкнул Егор. — Есть идешь?

— Егоша…

Лукин резко вывернул руль и влился в поток машин. Молчали по дороге к дому, пока он поднимал чемодан в квартиру, пока собирал сумку для себя.

Перед уходом Егор заглянул в комнату.

— Я ухожу.

— Ты совершаешь ошибку, Егоша, — это были первые слова, сказанные ею за последние полчаса. Она сидела на своем любимом подоконнике, уже скинув и шляпку, и манто. И открыто смотрела на него. Взгляд ее казался потерянным и недоумевающим.

— Ну я несовершенен. Смирись. Береги себя, — попрощался он.

— Это другая женщина? — выдала она в заключение.

Егор не ответил.

Через пару минут негромко лязгнула замком входная дверь. А Оля пнула чемодан ногой в тонком чулке — одновременно с этим из груди вырвалось отчаянное рыдание. Злость успела погаснуть — в то мгновение, как она поняла, что Лукин серьезен. И что он же — потерян. Теперь на смену ей пришли недоумение и, что хуже, страх. Она не знала, что делать дальше.

Когда в начале ноября Ольга Залужная собирала вещи для отъезда во Францию, то всерьез думала, что эта поездка надолго не затянется. Ну не собиралась она бросать собственного мужа, с которым ей было хорошо, интересно и, чего уж там, комфортно. А вот проучить его считала действительно необходимым. Ссор она никогда прежде не устраивала и решила, что время настало — в воспитательных целях естественно.

Прегрешения Егора Лукина в ту роковую пору казались ей бесспорными.

Во-первых, он даже не пытался понять и принять ее вселенской тоски по невоплотившейся надежде на интервью с Энтони Озерецким. Более того, ничего не пробовал сделать для того, чтобы ей помочь — палец о палец не ударил. К моменту своего отъезда Оля была уверена, что он попросту не воспринимает ее всерьез. И побег к родителям должен был убедить Егора в необходимости считаться с ее желаниями.

Тут всплывало во-вторых. Его желания. Его желания, которые вдруг оказались важнее того, чего хотела она. Она хотела Озерецкого — он хотел ребенка. Идиотизм. Но, тем не менее, свое Егор мог получить легко, не прилагая к тому никаких усилий. Причем вопреки ее собственным планам на жизнь.

Оля точно знала, что ей не нужны дети. Не сейчас. И не в ближайшем будущем. Они не вписывались в ее ожидания, они вообще ни во что не вписывались. Но Егор посчитал иначе.

И из этого следовало в-третьих. Когда это они перестали совпадать в своих желаниях и амбициях — и начали ставить друг друга перед фактом? Оказывается, и перестали, и начали. И его непонимание ее страхов и устремлений — это все звенья одной цепочки.

«Он слишком много возомнил о себе!» — таков был вердикт матери, когда Залужная примчалась в Париж с чемоданом.

«В крайнем случае, отсудишь его долю в этой вшивой газетке!» — изрек, пригубив вино, отец.

Но ничего отсуживать Оля не собиралась. Единственное, чего она хотела, это чтобы муж осознал!!!

Как оказалось, именно с этим были большие проблемы.

Нет, сначала все шло по плану — он и примчался, и просил, и умолял. Она озвучила условия. Всего лишь. И была уверена, что Егор примет их.

И спокойно ждала результата.

Дождалась. Самых внезапных. Родители увезли ее в Женеву — проветрится, избавиться от кошмарной меланхолии, в которую погрузилась их Принцесса. А по возвращении экономка, остававшаяся в доме Марселя Маноду на хозяйстве, предъявила ей два письма от супруга.

Документы о разводе. Весьма недвусмысленный результат.

То, что у Егора был неслабый такой характер, Оля понимала. Не понимала одного: как он мог бросить ее? Как?!

В тот же день она собрала вещи и ринулась в аэропорт Шарль-де-Голль. И добиралась тяжело, почти на перекладных, с дурацкими перелетами и часами ожидания. Для того чтобы сейчас сидеть в одиночестве в их общей квартире и пытаться смириться со статусом брошенной жены.