Кстати о любви (СИ)

- Я делала свою работу! Носов – свою! Потому что ты со своей не

справляешься!

- Ты соображаешь, что несешь? Совсем озверела в своих Африках.

Росомаха замолчала, внимательно глядя на отца. Он не разговаривал с ней

несколько дней с того момента, как ее морда мелькнула на ТВ в связи с

этим делом. На звонки не отвечал, о том, чтоб отремонтированную машину

забрать из его гаража, договаривалась через мать. Сегодня сама приехала.

Понимала, что ему трудно, что разговор предстоит непростой. Но такого

отпора не ожидала.

- Пусть я озверела, - медленно заговорила Руслана. – Я даже соглашусь с

тем, что не всегда соображаю, что несу. Но ты-то понимать должен? Он

преступник. Дядь Паша – преступник. Он не военные склады обворовывал, он с аэропорта наркоту гнал.

- Он твой крестный!

- Как ваше кумовство влияет на то, что он творил?

Отец задержался с ответом. Сердито сопел, раздувая ноздри и собираясь с

мыслями.

- Ради чего ты это делала? – спросил он, наконец.

- Потому что это правильно!

- И чего ты добилась своим «правильно»? Чего вообще по жизни этим

можно добиться?

- Я знаю, чего можно добиться в жизни, когда поступаешь неправильно! Я

хотела правды, и я ее нашла. Даже если… если причинила этим боль тебе.

А теперь ответь мне ты! Ты – знал? О том, что он делал, ты знал?

Евгений Русланович прищурился, откинулся на высокую спинку кожаного

кресла и поинтересовался:

- Посадишь в соседнюю камеру?

Руслана мрачно усмехнулась. Ее взгляд коснулся отцовского лица. Они

всегда хорошо понимали друг друга. Они всегда ладили. Лучше, чем она с

мамой, которая сейчас в очередной раз ушла в романтическое настроение.

А теперь…

Все, что она творила в профессии, было связано с тем, чтобы не было

стыдно перед отцом за свой выбор, за то, что не послушалась, чтобы он

мог ею гордиться. Не срослось.

Руслана облизнула губы и проговорила:

- Я – нет. А другие – могут. Я работала. Я дохрена много работала. И

знаешь… у меня получилось. По-настоящему получилось. И я не

собираюсь за это извиняться. Если разочаровала… прости. Я не нарочно.

Но я не виновата, что твой самый близкий друг… что дядя Паша… Это не я

впихнула его в кучу навоза.

- Но ты в нее влезла.

- Ну кто-то же должен был… влезть.

- Двадцать лет – ума нет. И не будет, - вздохнул отец. – А тебе уж

значительно больше.

- Ну пусть… - хмуро согласилась Руслана. – Только это… отдай мне тот

свиток, пожалуйста… помнишь?

- Забирай! – он кивнул на шкаф со стеклянными дверцами, в котором

хранил награды дочери.

Руслана встала со стула, быстро достала премию МедиаНы и криво

усмехнулась, повертев ее в руках. Чертов кусок железа, с которого все

началось.

- Утоплю в Днепре, - хихикнула она.

- Да хоть в Амазонке.

- Отличная идея! – подмигнула Руслана. – Спасибо за наводку!

И с этими словами вылетела из его кабинета, понимая, что еще немного и

расплачется. Именно так, давясь слезами, промчалась мимо Юлианочки.

На улицу, на воздух, в Корвет!

Завела машину. Врубила радио. И замерла. Чертов Рокс. Чертова Лэйла.

Чертов Клэптон.

Рванула с места, ненавидя все на свете и себя в первую очередь.

Загнитко… Загнитко – жук. Вошь.

В Калиновке его не было – почуял. С его интуицией… Или испугался, черт

его теперь разберет. Но брали его в тот же день в Борисполе – хотел

драпануть из страны. В аэропорт Руслана при всем желании не успела бы.

Там отработали силовики, чисто отработали, а она так надеялась, что

закончится все уже на военном аэродроме. Не срослось, везде не

поспеешь.

Росомаха отчетливо помнила, что ночь, когда они с Гамлетом мчались из

Одессы в Винницкую область, она не могла спать. Ничего не могла. Только

сжимала в ладони чертовы флэшки и Zippo, нашедшуюся в кармане брюк, и раз за разом пыталась осознать, что Лукин сказал ей.

«… получился хороший проект из меня…»

И что-то обиженное в ней кричало ему вслед: «А из меня? Из меня проект

ваш получился?»

Жаль, сказано вслух не было. Впрочем, когда-то в прошлой жизни она

просила его бить в ответ. Наверное, вот это оно и прилетело спустя столько

месяцев.

В чувство ее привел Гамлет. Выдернул из машины. Сунул в руки телефон.

Повел к своим мужикам, готовившимся к операции.

«О! И Гуржий твой с камерой здесь уже», - бурчал он. Она увидела среди

силовиков Кольку – смешного, в бронежилете под курткой, и от этого он

стал еще плотнее. Через мгновение бронежилет всучили и ей. Спокойно

так, деловито.

«Надевай!» - велел Носов.

А ее вдруг повело – и она не могла понять от чего. От дряни, все еще

гуляющей в ее крови, от того, что навалилось неподъемным грузом в эти

несколько суток, или от дикого осознания, сейчас, в эту минуту: а если бы

те двое, что спали в доме, были вооружены?

Черт подери, да они и были вооружены! Наверняка!

А Егор с Гамлетом сунулись в этот дом. Вдвоем. Вдвоем! И никаких

бронежилетов на них в помине не было!

Он полез туда. Полез за ней. Хотя всегда предостерегал ее от того, чтоб

она перла… куда не следует. А история с наркотрафиком, разумеется, в его

глазах относилась к категории того, куда не следует.

Росомаху тогда не накрыло по одной-единственной причине. Некогда. Все

слишком быстро. Слишком стремительно. Потом, потом, когда переварит.