Кстати о любви (СИ)

- Просто так, - Егор тоже отпил глоток и принялся вертеть стакан в руках. –

Вспомнил про твой способ примирения с действительностью. Решил

проверить опытным путем.

- То есть… ты ее так и не догнал? – прямо в лоб спросил Щербицкий. – Или

послала?

- Она уехала. Вчера из ресторана, сегодня из страны.

Валеркины брови подпрыгнули вверх, и некоторое время он молча

разглядывал приятеля. Видимо, над чем-то размышляя. Потом сделал

глоток рома и спросил – снова прямо и в лоб:

- Может, это к лучшему?

- Может, - согласился Егор.

- Думаешь, я не понимаю? – встретив «поддержку», оживился Щербицкий.

– Понимаю я! Да, у меня Алка, я без нее не мыслю… Но и ты тоже…

Разберешься с женой, устаканится… думать забудешь про эту свою… Ну

бывает, что находит помешательство! Но пройдет же!

- Именно этим я и займусь. Разберусь с женой.

- Она же наверняка с ума сходит…

- Я не скрывал от нее, что она может этим не утруждаться.

- Ну не получается не утруждаться. Ты же вот… бухать приперся… из-за

кого? Из-за русалки своей зеленоволосой?

- Я же сказал: просто так.

- А я тебе тогда нахрена? Чтоб не одному? Поведать, в чем твоя

концептуальная ошибка?

- Ну поведай, гений, - усмехнулся Егор и отставил в сторону стакан.

- Пока не ушел от одной бабы, не связывайся с другой.

- Вообще-то ушел…

- Это она ушла! Вы бы помирились, и ты это знаешь. Но встряла эта…

- Я встрял. Туда, куда счел нужным. И отравил Ольге документы на развод.

- Тебе делать было нефиг? Ведешь себя, как пацан.

- Отвечая за свои поступки?

- А ты за них отвечаешь? Бросаешь беременную жену ради непонятно чего.

Если ты кому и должен, так это Оле. Это ей твоего ребенка растить.

- Я не отказываюсь от ребенка. Я развожусь с его матерью.

- Был бы ты посторонним человеком, мне было б похрену. А поскольку

друзьями считаемся, я тебе правду… Говнюк ты, Лукин.

- А ты моралист, - мрачно сказал Егор.

Щербицкий крякнул и потянулся к бутылке.

- Моралист-алкоголик.

- Оксюмороном попахивает, - брякнул Лукин и сделал еще глоток из

стакана.

- Откуда-то вдохновение брать приходится…

Егор промолчал. К нему вдохновение от спиртного не шло. Да он больше и

не пил. И поглядывая на Валеру, периодически толкающего то ли тосты, то

ли сентенции, определял для себя нечто подобное главной цели: оформить

развод, чтобы иметь возможность разговаривать с Русланой без оглядки на

двусмысленность их отношений. И как бы ни сходило с ума его чертово

самолюбие, он был уверен в одном – однажды они встретятся и поговорят.

И он добьется от нее ответов на все свои вопросы.

- Я сваливаю, - сказал Лукин, поднявшись.

- Ясно, - хмуро ответил уже хорошо поддатый Валера. – Бухать ты даже

сейчас не можешь… Отпустил бы себя – полегчало бы.

- Не хочу. Бухать не хочу. Тебе такси вызвать?

- Вызови… Алка точно прибьет, если сам поеду.

Лукин вызвал. Для Валеры и для себя. А едва оказавшись в гостинице, завалился на кровать и вырубился, будто сели батарейки.

Глава 4

Следующие дни батарейки функционировали согласно сертификату

качества. Такой работоспособности, пожалуй, даже Марценюк не

припомнил бы, а в его понимании Егор был знатным трудоголиком.

Лукин брался за все, что плохо лежало. И неплохо тоже. Писал статьи, редактировал чужие, общался с адвокатом, просматривал отобранный

материал на ближайшие номера, гонял выпускающих редакторов, снова

общался с адвокатом, подписывая в очередной раз очередные бумаги, и

для полноты картины сам себя отправил в командировку – популярный

аналитик проводил семинар в Праге, делясь опытом в области

визуализации данных в журналистике.

Прошедшее время Егор мог измерить чем угодно – количеством слов, километров, мегабайтов, но не днями, в которых он существовал.

Календарь перестал иметь значение, не было будней и уик-эндов, даты

слились в сплошной поток непрекращающихся занятий, которые отвлекали

от осознания, что он скучает.

Лукин скучал по Руслане. Злость проходила, и пару раз он просыпался

посреди ночи с идеей рвануть в Будапешт. Холодный душ возвращал

здравомыслие. Носиться по городу в поисках Озерецкого с целью

обнаружения Русланы – довольно замысловатая логическая цепочка при

условии нежелания самой Русланы его видеть. И слышать. Ее телефон

молчал. Его сообщения в Фейсбуке оставались непрочитанными. Впрочем, и она совсем не бывала онлайн. А сам Егор затемно являлся в редакцию с

тем, чтобы вписать в ежедневник в два раза больше дел, чем вычеркнуть.

В такие дни обычно возникает предощущение того, что где-то плотина

прохудилась, не выдержит и скоро рванет столбом воды, сбивающим с ног.

Понесет за собой, и сил выплывать не станет. Или не станет желания.

Плотину пробило. Спустя полторы недели такого полусуществования.

Началось традиционно с мелочи – по сути теперь уже мало что

означающей, но все же вносящей смуту и раздражение.

С утра к нему вломился Марценюк. Разъяренный, что с ним не так часто

бывало. И разве что не плюющийся горящими ядрами.

- Объяснишь мне, в конце концов, какого черта твоя Олька считает

возможным указывать мне, что я должен делать, а что нет? – возопил он с

порога. – Если ты делегировал ей свои полномочия, то так и скажи, и я