Кто боится вольных каменщиков

«Только когда Братство Steinmetzen достигло совершенства или, точнее, приблизилось к упадку, начинается реальная история франкмасонства в его нынешнем значении. В 1717 г. франкмасоны приняли подлинные законы, правила и обычаи Steinmetzen за образец»[347], поскольку, объясняет он, «римские коллегии в Британии исчезли в результате разрушительных вторжений скоттов и саксов, в то время как масонская традиция Йорка (вместе с Конституцией Ательстана) является чистым вымыслом». Говоря же о масонских таинствах, он настаивает, что английские масоны «приобрели их от немецких Steinmetzen… которые заимствовали их у других немецких корпораций… а частично… из церковных и монашеских правил…»[348]. Так что, продолжает Финдель, «современное франкмасонство является прямым потомком и преемником в непрерывной линии Оперативного Братства масонов Средних веков»[349]. Или, если мы обратимся к британскому франкмасонству, как оно описано Андерсоном, с которым согласен Финдель, первые четыре ложи «были Ложами Оперативных и Принятых Масонов…»; соответственно, памятуя все того же Андерсона, вся история франкмасонства до 1717 г. — «не более чем история архитектуры».

Рассказ Финделя начинается с немецких камнерезов, которым покровительствовал аббат Вильгельм фон Хиршау, пфальцграф Шенренский (1080–1091), сыгравший такую же роль в немецком масонстве, какую король Ательстан — в английском, только вместо Йорка здесь выступает Магдебург, а вместо конца 9-го в. — начало 11-го. К середине 13-го в. и все еще задолго до появления первых датированных статутов «многие ложи стали независимыми от монастырей и тесно связаны друг с другом, сформировав одну Генеральную Ассоциацию.… Они имели особые знаки, по которым узнавали друг друга, и тайные церемонии и были… связаны друг с другом определенными законами Гильдии. Они практиковали строгую нравственность, были справедливыми, честными и были добрыми христианами». Финдель подчеркивает, что в Германии «Братство масонов было, без всякого сомнения… еще более ранним плодом духа объединения», который, вместе с духом готической архитектуры, процветал вплоть до середины 15-го века. Эта дата может рассматриваться как конец «золотого века» в истории немецкого масонства и начало упадка в строительстве соборов. Именно в это время, в 1459 г., появляется первый статут, тогда же впервые начинает употребляться масонская номенклатура Трех Степеней, а в Страсбургском кафедральном соборе учреждается Великая Ложа, предположительно всех немецких масонов[350]. Реформация нанесла смертельный удар готическому стилю и церковной архитектуре в целом, но «… когда Братство находилось в упадке, целью Ассамблей стало не столько улучшение и совершенствование искусства, сколько сохранение церемоний и возможность проведения диспутов внутри собственной юрисдикции»[351].

Далее следует исторически очень важное замечание: «… После Реформации… когда символы объяснялись реже… и церемонии не были ясно понимаемы и постепенно теряли свой смысл, во многих местах каменщики объединились с Гильдиями Строителей[352]… Однако не совсем так обстояло дело в Англии… где они сохранили свои церемонии, так что, когда было основано современное Братство, они все еще находились в употреблении, и нужно было только придать им новое значение»[353]. Другими словами, английские франкмасоны не только каким-то образом сохранили систему значений, ранее заимствованную от немецких Steinmetzen, но им также удалось пережить период Реформации и пост-Реформации в их собственной стране без того, чтобы слиться с какой-либо профессиональной организацией — Гильдией или любой иной. Дело в том, что настоящие франкмасоны — и, судя по всему, Финдель в этом совершенно убежден — никогда не были корпорацией в юридическом смысле, поскольку это было Братство с его собственными секретами, вроде знаменитого (а для некоторых и пресловутого) Немецкого Vehmè[354].