Кто боится вольных каменщиков

В силу совершения им ритуала масонского посвящения в Слово, Мастер Масон Хирам является жрецом par excellence [A(II)], так же как Мелькарт — в силу воздвижения им двух колонн в собственном святилище [С(П)], Хирам, медных работ мастер из Библии — в силу воспроизведения им этих колонн в Соломоновом Храме [В(П)] и Ромул — в силу того, что он является первым авгуром Рима. Но если у Ромула жреческая функция состояла в гадании, то у Хирама — в посвящении, а именно в посвящении в искусство строительства посредством Слова, или посвящении одновременно в строительство и Слово. Слово здесь — не только мифологическая тема, но и «мифическая сущность», идея, сочетающая в себе — по крайней мере, в древнем семитском мире — два неразделимых процесса: «именование» и «строительство» (мы уже отмечали, что семитское слово sham означает одновременно и «имя», и «строительство»). Язык приобретает свой онтологический статус: Слово самим своим бытием дает бытие всему остальному. Более того, «именующая» сторона Слова подразумевает именование реально существующих людей и превращает их в протагонистов легендарного сюжета, тем самым выстраивая легенду. Теперь мы можем высказать догадку, что если тема Смерти Строителя превратила библейского Хирама из медных работ мастера в строителя, то тема Слова не только сделала из него Мастера Ложи масонов [или жреца, А(П)], но и сделала его личностью по имени Хирам; то есть именно этим, а не тем или другим Хирамом. А мы знаем о том, что отца царя Хирама тоже звали Хирам (или Хурам), и это, вероятно, был тот самый Хирам I, который в начале 10-го в. до Р.Х. ввел культ Мелькарта в качестве государственного в Тире.

Темы (1)-(4), в своем соотношении с сюжетом масонской легенды, представляют собой клубок тем, которые все могут быть объединены в одну группу под названием «смерть на месте строительства» [Т(4)]. Но означает ли это, что тема совпадает с конкретным сюжетом, или обретает в нем свою текстуальную материализацию? Второй вопрос такой: в каких отношениях к данному конкретному сюжету мифа, легенды или другому фольклорному тексту находятся тема или темы, которые уже известны до того, как задан первый вопрос, где сюжет выводится из темы? И действительно, если мы не ответим на эти вопросы, откуда можем мы знать, в каком отношении (если такое отношение существует) находится сюжет масонской легенды к жертвоприношению десятков конных воинов при заложении храма в Древнем Китае или к самоубийству (или это был несчастный случай?) Мастера Строителя Сольнеса в пьесе Ибсена, названной именем этого персонажа? [Т(4)]—>Т(15)—»G]

Одно из допущений феноменологии мифа состоит в том, что миф может осознавать, а может не осознавать себя в отношении к какому-либо ритуалу или к другому мифу. Те, кто осуществлял жертвоприношение перворожденных младенцев мужского пола при закладке финикийских крепостей и храмов, или жертвоприношение воинов при закладке царских дворцов в Китае, полностью осознавали, что совершают особый строительный ритуал [т. е. Т(1) и Т(2)], связанный (или не связанный) с определенным мифом. В то время как Достопочтенный Мастер, совершающий Ритуал Мастера Масона в масонской ложе, сознавая, что это именно ритуал посвящения (не упоминаемый на нашей схеме), едва ли осознает возможность включения в него другого ритуала или ритуалов с соответствующими мифологическими темами. Не говоря уже о Ибсене, который, скорее всего, не осознавал того факта, что стержневой сюжет его пьесы мог иметь непосредственное отношение к теме Смерти Мастера Строителя [Т(4)—>G]. Сознательно воспроизводя легенду о Мастере Строителе Хираме в рамках масонского Ритуала посвящения, кандидат становится Хирамом. При этом он не осознает, что само это воспроизведение объективно имеет отношение не только к темам, непосредственно центрированным на ритуале посвящения, но и с другими, такими как Т(2), Т(3) и Т(4). Хирамический ритуал в целом совершается, в то время как те его части, которые отражают другие ритуалы, просто происходят.