Кто боится вольных каменщиков

Какова же тогда моя позиция как автора данной книги? Не будучи христианином, практикующим иудеем или мусульманином, я не могу быть представителем той религиозной части публики, которая обвиняет масонство в идолопоклонстве. Так как я не масон, меня не беспокоит (в отличие от герцога Кентского) репутация Цеха в глазах общественного мнения, обвиняющего масонство как в идолопоклонстве, так и в секретности. И, наконец, не будучи по происхождению членом британского общества (я иностранец), я не обвиняю масонство в том, что оно носит тайный характер — потому что обожаю секреты; в отношении идолопоклонства я еще не определился.

После всего вышесказанного, становится ясно, что единственная позиция, которая остается для меня, — это позиция третьего комментатора: я прокомментирую решение Великой Ложи после тех комментариев, которые были сделаны газетой Индепенденш и герцогом Кентским. Преимущество быть третьим состоит в том, что у меня есть право прокомментировать не только первичный текст, но также и комментарий к нему. Однако, как любой комментатор, я должен ограничиться исключительно тем, что говорит данный текст о масонстве — будь то речь, статья или книга, написанная кем-либо, неважно, «за» или «против» него. Только исходя из этого условия, я могу добавить к тексту свою собственную интерпретацию.

Итак, эти три предложения заключают в себе суть проблемы масонства.

Давайте начнем с проблемы секретности, поскольку наказанию должно быть подвергнуто нарушение клятвы о неразглашении тайны. Странность масонов состоит в том, что они никогда не делали тайны из факта наличия у них тайн. Больше того, с момента основания Великой Ложи Англии они предали широкой огласке этот факт в десятках памфлетов, стихотворений, песен, даже прологах и эпилогах театральных представлений, и, как жаловался один из самых ранних оппонентов, «всегда нескромно гордились своими дурацкими секретами». Масонские секреты были разоблачены перед теми, кто находится вне масонства, в сотнях книг, написанных в основном бывшими масонами, лжемасонами, квазимасонами, лицами, выдававшими себя за масонов, изменниками масонства и иногда «честными оппонентами» Общества.

Но даже после разоблачения тайна остается тайной, если ее понимание является тайным по определению, или, как сформулировал преподобный Джордж Оливер, enfant terrible масонской историографии: «Никому невозможно раскрыть тайны природы, кроме тех, кто способен понять их, иными словами, тем, кто находится внутри Науки о Природе, — например, физикам и знатокам естественных наук. Это относится и к тайнам масонства». Из этого следует, что масонские тайны, в этом смысле, теряют всякий смысл вне Ложи, в то время как внутри нее их смысл исключительно символический.

Этим также объясняется, почему описание масонских ритуалов в этой книге (собственно говоря, и в любой другой книге) не является раскрытием их тайн. Тайна не содержится в обладании фактической информацией о словах, действиях, жестах и т. д., ни даже в объяснении их смысла в таких понятиях, как их происхождение от Легенды о Хираме-строителе, которая совсем не является тайной (или даже их соответствие этой легенде). Тайна содержится в понимании значения символов в уникальном контексте их ритуального воспроизведения в Ложе. Каждая деталь обряда католической евхаристии может быть предана публичной огласке, более того, должна бытъ предана огласке, по причине своей экзотерической природы, однако полное понимание ее значения доступно только посвященным. Так же и полное понимание смысла масонских ритуалов — и более того, смысла их секретности — открыто только для масонов.

Отсюда следует, что значение термина «секретность», как он употребляется масонами, почти всегда и всеми понимается неправильно. Ключевым здесь является понимание принципиального различия между значением терминов «символический» и «тайный» на языке масонов. Если масонские тайны носят символический характер, значит, клятва также является символической — как и любое наказание за нарушение этих клятв, сколь бы зловещим оно ни звучало.