Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Под прикрытием полуразрушенных стен, которые совсем недавно принадлежали ряду строений, группа без всяких помех проникла в особняком стоящее неплохо сохранившееся здание, часть которого выходила на набережную Шпрее. По расчетам Макова, батальоны и полки 150-й и 171-й дивизий должны были находиться где-то уже совсем рядом.

Нужно было лишь уточнить, где именно. Что было не так уж и просто, поскольку трескотня интенсивных уличных перестрелок, то и дело перекрываемых мощной канонадой более серьезных калибров, доносилась сразу с нескольких направлений.

Так что пока увлеченно вычисляли, где же именно сейчас бьется батальон Неустроева; пока разбирались, что переправа, видная из выходящих на набережную окон, как раз и есть тот самый мост Мольтке, к которому они пробиваются почти целые сутки, несколько отвлеклись. А когда спохватились, пришлось срочно занимать круговую оборону. И под огнем противника спешно отсылать связистов к своим.

Понимая, что схватка может затянуться и боеприпасы надо экономить, Маков приказал подпускать «фрицев» поближе и бить только наверняка.

Связисты тем временем не подкачали. Можно сказать, по-наглому, прямо под носом у врага протащили проводную связь аж до командного пункта 756-го полка. Причем, подсоединились аккурат в тот момент, когда полковник Зинченко получал по телефону очередную накачку от комдива Шатилова – медленно-де двигаетесь.

Двигались между тем совсем неплохо. И штабы свои – в полном соответствии с требованием вышестоящего командования – периодично передвигали: первый – поближе к батальонам, второй – к стрелковым полкам. Подразделения первого эшелона атаки у Зинченко, и в первую очередь батальон Неустроева, уже вышли к Шпрее и заняли позицию чуть правее моста Мольтке. Слева от них начал разворачиваться батальон старшего лейтенанта Самсонова из 380-го полка соседней 171-й дивизии. Так что можно было начать подготовку к форсированию реки. О чем, сняв трубку полевого телефона, Шатилов собирался уже было доложить Переверткину. Но командир корпуса опередил его своим встречным звонком и нетерпеливым вопросом:

– Ну что там у тебя? Не телись, поддерживай непрерывность действий! И мы тебя поддержим!

Убедившись, что «шатиловцы» и их соседи времени все же не теряют, Переверткин счел разговор оконченным. И буркнув: «Жди приказа! Конец связи!», повернулся к начальнику штаба корпуса:

– Нужно срочно усиливать стрелковые полки у Шатилова и Негоды танками и артиллерией! И подоприте их 201-й дивизией из второго эшелона! Просто так этот мост не перескочишь. А в нем сейчас – вся наша судьба…

На фоне сразу нескольких крайне важных, требующих немедленного и точного решения дел из внимания комкора Переверткина как-то выпал пока еще не такой горящий, но и по крайней мере совсем не второстепенный вопрос: куда же подевались сутки тому назад отправленные в «хозяйство» Шатилова группы Макова и Бондаря?

Но то, о чем еще не ведали ни командир корпуса Переверткин, ни только что пришпоренный им Шатилов, уже точно знал командир 756-го полка Зинченко.

Потому что именно на его КП звучал сейчас по телефону голос Гии Загитова: из окруженного фашистами дома на набережной тот настойчиво просил проверить связь со штабом 136-й артбригады. Причем как раз не по телефону, а по рации. Просьба эта была вызвана тем, что проводную связь с минуты на минуту могли перебить. И потом поди попробуй в условиях окружения ее восстановить! А на позывные имевшейся в группе рации штаб родной бригады почему-то вот уже который час вообще не откликался.

Что там наколдовали спецы – не суть важно. Но можно понять радость ребят и самого Макова, сильно намаявшегося из-за вынужденно долгой «радионемоты», когда штаб бригады вдруг откликнулся…

Теперь артиллерийские разведчики, вынужденные в силу обстоятельств действовать как пехотное спецподразделение, наконец-то могли себя в полной мере проявить по своей основной специальности. Вслед за просьбой «поддержать огоньком» в эфир полетели математически выверенные Загитовым и Лисименко координаты целей.

Особенность момента заключалась в том, что ребята, по существу, вызывали огонь чуть ли не «на себя». Правда, это «чуть ли» опиралось на уверенность, что однополчане сработают ювелирно. Думать о недолетах или перелетах не хотелось. Да и не было на то времени…

Надо отдать должное: ни те, ни другие не обманулись. Буквально через несколько минут первые контрольные снаряды аккуратненько легли, «как доктор прописал», то есть впритык к вражеским цепям. Саше Лисименко осталось только «обсчитать» средние координаты разрывов, а Гизи Загитову не мешкая передать в бригадный штаб поправку.

Далее снаряды стали точнехонько ложиться на боевые порядки противника. После недолгой, но опустошительной «прополки» осколочными и фугасными снарядами кольцо окружения оказалось разорванным. А небольшие группки уцелевших предпочли спешно ретироваться в сторону моста Мольтке, по которому в этот момент отходила на южный берег основная масса обороняющихся немецких войск.