Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Если верить Зинченко, то отобранные им «орлы» – знаменосцы М. Егоров и М. Кантария – тоже должны были находиться в боевых порядках. Но на самом деле – как это станет ясно читателю далее – оставались при Знамени Военного совета армии в штабе 756-го полка. Решило ли командование в этой рискованной обстановке поберечь это Знамя и приписанных к нему двух разведчиков или в горячке просто о них забыло – история умалчивает. Но поскольку в эту самую историю вошли и долго в ней воспевались больше других именно они, кратко представим обоих. Сержант Михаил Егоров оказался в действующей армии только в декабре 1944 г . До войны лишь успел получить начальное образование и работал в колхозе на своей родной Смоленщине. В период немецко-фашистской оккупации партизанил. Сравнительно недолгая фронтовая судьба сложилась, в общем-то, счастливо: ранений и контузий не имел. Правда, не имел и наград. Посыпались они на него уже после Победы…

Еще большим счастливчиком можно назвать младшего сержанта Мелитона Кантарию. Но с некоторыми не до конца проясненными странностями в биографии. Если верить справочнику «Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь» (М., 1987.), в армию 20-летнего Кантарию, постоянно проживающего в Абхазской АССР, в селе Агубедия (по одним анкетным данным) или в городе Ачангири (по другим), почему-то призывали за тысячу километров от этих мест – Лискинским райвоенкоматом Воронежской области. На действительную он попал еще за год до войны. Но в первые, самые страшные месяцы войны в боях не участвовал. На передовую попал – опять же, по одним анкетным данным – в декабре 1941 г ., был трижды ранен, наград до мая 1945 г . никаких не имел[99]. По другим, в графе «участие в Отечественной войне» написано: «с 4 января 1945 года»; через десять дней был легко ранен, вернулся в строй, никаких наград – как и Егоров – до окончания военных действий не имел. «Звездопад» – опять же как и для Егорова – начался только после Победы[100].

30 апреля. Вторая половина дня. Фюрер хлопает дверью

К этим документам мы еще вернемся. А пока оставим двух знаменосцев и их однополчан там, где они находились в «исторические 14.25 30.04.45»: первых – в штабном полуподвале «дома Гиммлера»; вторых – под вражеским огнем в 150 метрах от последней в этой войне для них цели. А перенесемся буквально на километр от них, в подземелье Имперской канцелярии, где в эти минуты разыгрывался последний акт агонии гитлеровской Германии. Канцелярия, из которой осуществлялось управление обороной Берлина, после потери узла связи главного командования, находившегося в убежище на Бендерштрассе, лишилась телеграфно-телефонной связи и осталась только с плохо работающей радиосвязью. Связавшись в 14.30 по этому каналу с генералом Ведлингом, Гитлер предоставил ему свободу действий и разрешил осуществить попытку прорыва из Берлина. Казалось, что, осознав свой полный крах, фюрер вроде бы спасал армию, но одновременно подводил черту под своей судьбой, судьбой Имперской канцелярии, Рейхстага и всего Берлина. Однако примерно через три часа Ведлинг, попытки которого вырваться из столицы хотя бы с частью войск провалились, получил от имени Гитлера новое распоряжение. Оно отменяло предыдущее и вновь подтверждало задачу оборонять Берлин до последнего человека. По всей видимости, Ведлинг, как и вся остальная армия, еще не знал, что по существу это было послание с того света. Потому что в 15.30 в своем глубоком подземном бункере Гитлер, отдав последние распоряжения, покончил с собой. Только полвека спустя обстоятельства этого самоубийства станут достоянием общественности. И тогда станет известно, что первым, кто увидел Гитлера после выстрела, был его камердинер – штурмбаннфюрер СС Г. Ланге. Согласно документам, на допросе, проведенном в середине мая 1945 г . следователями советской военной контрразведки СМЕРШ, он показал: «В левой стороне дивана сидел Гитлер. Он был мертв. На правом виске было ясно видно кровавое пятно – место, куда попала пуля. На полу лежали оба его пистолета (калибра 6.35 и 7.65). Правая рука свисала со спинки дивана. На стене, на краю дивана и на ковре были брызги крови. Рядом с Гитлером сидела, поджав ноги, его жена. Она тоже была мертва. На полу стояли ее ботинки. На ее трупе не видно было раны… »

Получается, что своим посмертным посланием Ведлингу фюрер просто-напросто напоследок громко хлопал дверью, оставляя не оправдавшую его надежд Германию в руинах и обрекая не достойных его сочувствия солдат на совершенно уже бессмысленную гибель.

А те, ничего о том не ведая, продолжали ожесточенно сопротивляться. И упорно дрались за каждый квартал, за каждый дом, за каждую улицу…