Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

Климов сначала пожал плечами, потом, прищурившись, выпалил:

— Немцу, что ли?

— Именно. Именно ему,— довольно усмехнулся Федор Ильич еще и потому, что его догадка оказалась верной.

— Погодите, Федор Ильич, что-то не соображу. А зачем?

— Ну как? Дипломату же вывезти все что угодно — раз плюнуть. Хошь бомбу, хошь золото.

— Но она же не видела в чемодане никакого золота,— недоуменно пробормотал Никита Кузьмич.

— Все правильно,— хмыкнул загадочно Свиридов.

Климов стукнул кулаком по колену:

— Да как же мне в голову-то не пришло!

— Ну, ладно, лучше поздно, чем никогда,— подмигнул майор.— Муромцев не знал, как будет развиваться ситуация… ну, как его будут переправлять. Поэтому добыл чемодан с двойным дном, и Умная не увидела ничего… ну, ей простительно. А когда в церкви встретился с дипломатом, то сообразил, что тот может помочь. И, надо понимать, они договорились. А еще я думаю, что вице-консул ему документы передал и поплывут они на одном пароходе,— Свиридов для убедительности даже кулаком пристукнул, только не по колену, а по столу.— Муромцев не стал бы отпускать от себя свое богатство.

— Товарищ майор,— Климов даже вскочил.— Тот фотограф на юге… надо срочно за него браться всерьез.

Свиридов сделал успокаивающий жест рукой:

— Извини, Никита Кузьмич, не поставил тебя в известность. На юге как раз уже работают, как ты выразился, всерьез. А вот ты сейчас садись, бери бумагу, ручку и пиши отчет о встрече с Умной. Через,— он посмотрел на часы,— сорок минут совещание.

Днем по объявлению, наклеенному среди прочих на стене какого-то дома, Седому удалось найти комнату. Дом находился где-то среди многоэтажных громад, что толпились в центре города. Даже в ясный день и при хорошей погоде Анюта не смогла бы его отыскать без проводника. Ранний подъем и нервное напряжение все-таки сказались, и, решив отдохнуть, они проспали до вечера. Первым проснулся Седой. Он долго стоял у окна, о чем-то думал, словно на что-то решаясь, и, когда девушка тоже встала и привела себя в порядок, предложил ей прогуляться. Анюте очень хотелось посмотреть город — когда еще представится такая возможность! — но она вспомнила, как однажды в разговоре Седой проговорился, что жил в Петербурге несколько лет. А в памяти были свежи воспоминания о том, чем закончилось узнавание Эдуарда Петровича в родных местах…

Но Седой постарался развеять опасения девушки:

— Извини, забыл предупредить. У нас появились новые, очень хорошие документы. Мы с ними завтра поплывем в Ригу,— о том, что завтра они отплывают на пароходе, Седой поведал ей еще днем.— А быть в Питере и проскочить равнодушно мимо того, что когда-то составляло часть моей жизни… вдруг никогда уже сюда не попаду?

Они долго молча шли какими-то дворами и узкими улицами, и тут неожиданно в нескольких десятках метров от себя Анюта увидела гранитный парапет набережной. Инстинктивно ускорив шаг, они вышли к Неве, и тут уже Седой разговорился. Пока они шли в сторону Зимнего дворца, он успел рассказать ей и об университете, и о Зимнем дворце, и о мостах, распростершихся над речной гладью.

— Я ведь здесь когда-то учился. Какое это было наивное и чистое время, как молоды мы были! А потом все это враз обрушилось… Началась война, а с нею грязь, кровь… и из хозяина я стал в этом городе гостем.

Он бросил взгляд на Анюту и увидел ее изменившееся лицо.

— Что с тобой, девочка моя?

— Эдуард Петрович, я все хотела спросить… Там… ну, на войне... вам приходилось убивать? — запинаясь, пробормотала она.

— Эк меня дернуло за язык! — досадливо вырвалось у него.— Извини.

В разговоре повисла тягучая пауза, и уже ни Петропавловская крепость, ни Летний сад не вдохновляли его красноречие.

— Ты же не маленькая, должна понимать… Война есть война. Не убьешь ты, убьют тебя, — тяжело выговорил он.

— А кошмары вас потом не мучили? — она не спросила его об этом на юге, хотя очень хотела, но как-то не было подходящего момента. А вот сейчас пришлось.

— Видишь ли, на войне, если ты офицер, командир, стрелять тебе приходится редко,— задумчиво произнес Седой.— Или вот взять артиллериста. Попал он там или не попал в кого-нибудь, часто ему и неведомо. Бабахнул и пошел чай пить, а там где-то куча народу побитого лежит. В общем, одно слово — война.

Анюта, повернувшись к спутнику, покачала головой:

— Нет, я о другом… вот когда глаза в глаза?

— А…— мрачно протянул Седой.— Что ж, было и такое. Именно глаза в глаза,— он взял девушку под руку, перевел через улицу, и они вошли в Летний сад. Подойдя к одной из скамеек, он предложил ей сесть, а сам остался стоять, рассказывая ту давнюю историю…