Кто бы мог подумать? А если это любовь, то…

Вполне ожидаемо Юля упала на крутом склоне. Володька осторожно следовал за ней, попутно удивляясь маркировке трассы, с таким крутым наклоном, как синей. Некоторые её участки ничем не уступали чёрным трассам, по которым он летал, разве что были немного шире. Юлькино падение Володя наблюдал сверху. Её понесло в сторону, она пропустила момент, когда ещё можно было повернуть и погасить скорость, испугалась и плюхнулась в снег. На спине покатилась вниз, смешно дрыгая в воздухе ногами, смогла развернуться и загасить скорость кантами лыж. Потом начала возиться, пытаясь отстегнуть лыжи. Вот дурёха! На таком уклоне надо всем весом тела вжать лыжи в снег и попытаться встать. Лыжи же, если и отстегнуться, то либо уедут, либо ты не сможешь их застегнуть обратно. И что тогда? Вниз в тяжеленных ботах спускаться? Далековато, однако. А она ещё и телом своим владеть не умела. Едва ослабила давление, как её тут же потащило вниз.

Володька спустился до барахтающейся в снегу Юли и подал ей руку. Какой же у неё был несчастный вид! Так её жалко стало. Но всё равно Володя на неё сердился. Попёрлась на горку в расстроенных чувствах, элементарной техникой катания не владеет, а на такую крутую горку полезла, да ещё и без шлема, в смешной вязаной шапочке с помпончиком…

Напоследок Юля Володьку обескуражила, поблагодарив по-немецки. Она, что, немка? Или его приняла за немца? Или так головой ударилась, что родной язык забыла?

Весь вечер Володька гнал мысли о Юле из головы. Но она упрямо туда возвращалась. То с голубыми глазами, полными «задора и огня», когда пела, то с потерянным взглядом, когда смотрела на него снизу вверх, лёжа на снегу. Картину из фуникулёра старался не вспоминать. Развела ухажёров, а позаботиться некому. А он, между прочим, завтра последний… тьфу-тьфу-тьфу, крайний день на горе. И Володька решил купить Юльке шлем.

С каким ужасом она на него посмотрела, когда он ей этот шлем на голову одел! Как будто он ей клубок змей водрузил! Зато в обед она сама его нашла. И обратилась с явно заученными фразами. Стало понятно, что за немца всё-таки его приняла, а не головой ударилась. Говорила с таким смешным акцентом, что Володька еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. А потом и вовсе выдала фразу, состряпанную впопыхах, из которой следовало, что свою шапку она планирует съесть на ужин. Шапку он, в принципе, мог бы отдать ей тут же, в столовой, поскольку машинально сунул её в карман куртки. Но возникла идея провести свой пос… крайний ужин в Лез-Арке вместе с ней, тем более что ни молодого, ни пожилого ухажера на горизонте не было.

Какое же у Юли открытое выразительное лицо! От неё даже не надо было ждать ответа. Всё на нём написано аршинными буквами печатным текстом. Она растерялась, когда он встретил её в холле гостиницы. Смутилась, когда он взял её под ручку. Распереживалась, когда поняла, что он заказал самые дорогие блюда из меню, а не её стандартного цыплёнка. Пришла в восторг от бараньих рёбрышек, махнула рукой на цены и уплетала нежнейший чизкейк, закатывая глаза от удовольствия. Свои небесно-голубые глаза. Кажется, тогда он окончательно влюбился… Или это произошло раньше, ещё на экскурсии? Или, когда, наконец, смог до неё дотронуться, прикоснувшись губами к руке, вдохнув её чарующий запах? Или ещё позже, когда каждый день, каждый час ждал её возвращения из отпуска?

И, кстати, совсем не собирался налетать на неё коршуном и пугать своим грозным видом. Но в толпе встречающих заметил старпёра с цветами в здоровой руке (вторая была на перевязи – сломал, всё-таки! Пусть радуется, что не ногу или шею!). Пришлось отсекать его от Юли и быстро уводить её из аэропорта. А ещё дать понять, что девушка уже занята и тебе здесь ловить нечего!…

(Сергей тоже понял, что всё, он потерял Юльку навсегда. Мужчина, который так властно и с полным осознанием своего права обнял Юлю, и был, видимо, тот самый Кшиштоф, о котором она говорила ему на горке. Такой своего не упустит… А у него тогда создалось впечатление, что она врёт. Что ж, «прощай навеки, последняя любовь, прощай навеки – и нет печальней слов…»²⁰)

Володьку трясло от желания обнять Юлю и крепко и долго-долго целовать, а она впала в ступор и держалась на расстоянии, хотя и покорно выполняла все его команды, как загипнотизированная. В её квартире у Володьки поплыла голова от призрачной возможности остаться здесь на день, на ночь, навсегда, и он брякнул то, что говорить не планировал. Про замужество. Выставил себя полным дураком. И это он?! Почти сорокалетний мужик с богатым опытом общения с женщинами. Самодостаточный, бизнесмен, богач и сердцеед. А с какой-то голубоглазой девчонкой чувствовал себя влюблённым пацаном в пубертатном периоде.

И тут «спящая красавица» проснулась, остудила пыл ледяными глазами «снежной королевы» (кто бы мог подумать, что голубое может быть таким колючим?) и с позором выгнала «будущего мужа» вон.

И что теперь со всем этим делать Володька не знал. Как исправить ситуацию тоже. Как выкинуть Юлю из головы, вырвать из сердца тоже не знал. И как жить дальше не понимал…