Кто бы мог подумать? А если это любовь, то…

– Андрюха, ну, ты как? – сочувственно спросил Олег.

Андрей вяло махнул рукой. Татьяна молча поставила перед ним трехлитровую банку с солёными огурцами. Он одним махом выпил полбанки рассола и взялся за миску с подогретыми остатками вчерашнего борща.

Грегер был потрясён – никакого осуждения, ни намёка на то, чтобы коллективно обсудить вчерашнюю ситуацию. Все делают вид, что ничего необычного вчера не произошло. Или это всё для русских обычное дело? Его глубокомысленные философские рассуждения прервал осторожный, можно даже сказать, смущённый голос Андрея:

– Это я так тебя приложил?

Грегер взглянул на уже оклемавшегося Андрея, понял, что свой вопрос тот адресует ему, скосил глаза на Кристиана и коротко ответил:

– Нет!

– Ну, слава богу! А то я ничего не помню…

Ребята начали наперебой рассказывать про вчерашнее, попутно разукрашивая рассказ подробностями, которых не было. Андрей смеялся вместе со всеми. А Грегер пыхтел от возмущения, поскольку виновник его разбитого носа светился как рождественская ёлка, вообще не реагируя на происходящее. Рядом с ним светилась от счастья Ксюша. Казалось, что они, как йоги, парили над землёй, а не сидели на бревне. Смотреть на них было также трудно, как на яркое солнце в жаркий полдень. И немного завидно.

Грегер отвёл глаза от Кристиана, всё равно сверлить его взглядом было бесполезно, и натолкнулся на сияющую луну Галиного лица. Рядом сидел такой же сияющий Федор и держал Галю за руку. Так вот почему Сашка не принимал участия в общем веселье, а одиноко сидел поодаль и зачем-то ковырял палкой в остывающих углях костра! Галя выбрала Федора, а не его. Небольшого роста Фёдор смотрелся тщедушным рядом с дородным Галиным телом, хотя слабаком не был, а был, скорее, жилистым. Кряжистый Сашка, с точки зрения Грегера, смотрелся бы с Галей более гармонично. Что это? – размышлял Грегер, – Тайны загадочной души русской женщины? Или загадки любой женской души?

– А вот у нас в части был случай…, – услышал Грегер знакомую фразу, только сказанную не голосом Андрея, а голосом Олега, и навострил уши – … Комполка перед Новым годом решил устроить концерт, как говорится, "из местной самодеятельности". К концу концерта срочники должны были выбежать на сцену, схватить нашего прапорщика и унести со сцены, тем самым как бы провожая "старый" год. И вот, представьте: выбегают пацаны в полном прикиде на сцену, и несутся к прапору. Тот, будучи немного навеселе (Новый год, как-никак), решил немного посопротивляться для большего правдоподобия. А зря! Солдатики в той ситуации мало что соображали, у них же рефлексы на сопротивление выработаны в результате занятий по рукопашному бою. Стандартный приём: упор в спину, подсечка, и прапор, не ожидавший такой подлянки, падает на пол. Будучи в немного заторможенном состоянии, он не успевает сгруппироваться и умудряется расквасить себе нос, тут же оглашая зал потоком мата, в котором цензурными были только междометия. Завалив прапора, срочники берут его на руки и под его отчаянный ор уносят со сцены. Ну, мы думали, прапор потом их с потрохами съест, а он ничего, нормальным мужиком оказался, солдатиков тех никак не прессинговал.

– А у меня в армии тоже случай был, – не преминул рассказать Андрей, – Мы перебазировались за Полярный круг на транспортниках. Полёт был сложный по метеоусловиям. За окнами ни черта не видно. Представляете, даже тяжеленный АН мотало из стороны в сторону. Нас пятеро в салоне было и техника. Вдруг выходит к нам из кабины пилотов бортинженер, достаёт водяру и предлагает выпить. Мы отказались, конечно, а он всю бутылку так сам и «уговорил», а потом отрубился. Сели, наконец. Лётчики вышли из кабины уставшие, злые, а как увидели своего храпящего бортинженера, вообще впали в бешенство. Они нас спустили по трапу, а потом тот, что помоложе, спрятал парашюты, растолкал пьяного бортинженера, сказал что они падают, и отдал ему последний парашют. А за бортом полярная ночь, вьюга, ничего не видно. Мужик, еще не проспавшись, одевает лямки парашюта и бросается в открытую дверь как учили – руки, ноги в стороны с криком: "А-а-а-а-а! Бля!" Но дернуть за кольцо не успевает, хряпается со всей дури на бетонку. Всё лицо всмятку и причиндалы свои отбил конкретно. Ну, что? Давайте-ка выдвигаться. Сегодня будем упираться до посинения, то бишь, до того, как стемнеет.

Андрей задал бешеный темп, но как они ни старались, до запланированного места стоянки до темноты дойти не сумели. И это притом, что девчонки утром успели сварить рассольник (не пропадать же огурцам из банки!), и во время обеда его оставалось только разогреть. Андрей не стал больше рисковать, лишний раз разгружаться-загружаться не хотелось, но всё же это было лучше, чем в темноте напороться на какое-нибудь неожиданное препятствие. И они встали на ночлег. Дальше всё как обычно: дрова, палатки, девочки направо, мальчики налево.

Сашка где-то бродил и к ужину вернулся воодушевлённым:

– Мужики! Я такую заводь нашёл! Там рыбы, наверняка, не меряно! Кто со мной на ночную рыбалку?