Кто дал вам музыку?

Он резко выпрямился и пошел к своему рабочему месту. Но его слова запомнились Уолтеру. Кто он такой, этот человек с моложавым лицом и седой головой и с этими его выражениями вроде «демократия возраста»? Кого бы Уолтер ни спросил, никто толком не знал. Одни говорили, что он бывший моряк и искатель приключений, свидетельством чему — огромная татуировка, которую, как он сам рассказывал, ему сделали когда-то в Лоренсу-Маркише; те, кто пришли на завод из сельской местности, были уверены, что, судя по некоторым его высказываниям, он раньше был сезонным рабочим на фермах; находились даже люди, которые готовы были поклясться, что он человек образованный, чуть ли не преподаватель колледжа, а здесь он просто так, ради развлечения.

Кем бы он ни был, на некоторое время их беседы прекратились. Но Уолтер постоянно ощущал его присутствие, потому что он, молча наблюдая и прислушиваясь, всегда без лишних слов готов был прийти на помощь.

Однажды молодой контролер, стоявший в начале конвейера, дал Уолтеру откровенный и циничный совет.

— Я тут как-то подслушал, что́ начальство говорит о тебе, парень. — Он вынул изо рта трубку — курить в цеху строго воспрещалось — и выпустил толстое кольцо дыма. — Хочешь знать, в чем твоя ошибка?

— Конечно, — угрюмо ответил Уолтер.

— Ты слишком стараешься. Работаешь на совесть, а как раз этого и не надо делать.

Уолтер с изумлением уставился на него:

— Почему?

— Хозяев интересует количество продукции. Если ты будешь целый день бегать взад и вперед и стараться, чтобы все было в порядке, ты только будешь мешать другим. Начальство постарается найти предлог, чтобы уволить тебя раньше, чем кончится твой испытательный срок, либо переведет на низкооплачиваемую работу.

— Значит…

— Я здесь уже десять лет. Можешь мне поверить. — Он сделал еще одну затяжку и приветливо улыбнулся. — Они заинтересованы не в том, чтобы выпускать хорошие машины, а в том, чтобы выпускать их больше. Ты знаешь, что важнее всего в производстве? Количество. И ты знаешь, зачем они тебя сюда взяли? Чтобы ты не исправлял дефекты, а маскировал их. Сделай так, чтобы их не было видно, когда машину покрасят, и, если покупатель ничего не заметит в магазине, все будет в ажуре.

— Маскировать? А как?

— Шкуркой. Отверткой. Если ты выправишь все неровности снаружи, контролер-приемщик не будет смотреть, как там изнутри. Создай видимость качества. Стань мастером показухи, и начальство не будет тебя трогать.

Уолтер невольно засмеялся:

— Послушай, и ты терпишь это десять лет? Я каждый день думаю, не пойти ли мне поискать чего-нибудь другого.

— Первые шесть лет, — невозмутимо продолжал контролер, — я рассуждал, как ты. Это все, мол, временно, пока я не найду работу повыгоднее. Мне понадобилось шесть лет, чтобы понять, что я останусь здесь до конца жизни, — это все равно что объездить дикую лошадь, только на человека требуется больше времени. Я женился, у меня трое детей, сейчас вот строю дом неподалеку от завода. Так что я смирился, постарался приспособиться и даже доволен, вот почему мне и обидно смотреть, как ты зря надрываешься.

Наклонившись к кузову, Уолтер поднял напильник, но тут услышал заключительные слова контролера, казалось бы, безобидные, но на самом деле полные горечи и покорности судьбе:

— Знал бы ты, сколько раз я слышал от таких же ребят, как ты, что они скоро уйдут отсюда! А теперь у них стаж по пять, по десять лет, и они уже прикидывают, какая у них будет пенсия.

Уолтер не понимал, что́ именно в словах контролера так встревожило его, но тут к нему неслышно подошел его молчаливый наставник и тихо спросил:

— Он, кажется, напугал тебя?

— Не то чтобы напугал, но…

— И все-таки, когда отбываешь срок, не так уж приятно узнать, что твое заключение может оказаться пожизненным. Тогда, если у тебя богатое воображение, тебе легко представить себе, как ты начинаешь ко всему привыкать и как тебе даже нравится эта рутина, и так день за днем, и вот однажды ты просыпаешься и видишь: лицо в морщинах, дети выросли, и ты не понимаешь, куда она ушла, твоя жизнь.

Уолтер почувствовал озноб. Горячий пот превратился в холодную испарину и мгновенно высох, — правда, над головой у него был вентилятор, может, поэтому?.. Он сказал:

— Наверное, надо стать циником, чтобы продолжать здесь работать.

— Спустя некоторое время твоя жизнь превращается в бессмысленную шутку, шутку, объектом которой становишься ты сам.

— Да, но это только в том случае, если ты одаренный богатым воображением или тонко чувствующий человек.

Впервые за все время худое лицо рабочего стало злым.

— Ты думаешь, у этого контролера не было своей мечты? Думаешь, у него нет человеческой гордости? А ты задумывался когда-нибудь над тем, как разрушает такая работа личность, особенно если это человек неглупый и мыслящий вроде него? Он говорит, что, попав в ловушку, лучше всего к ней приспособиться, и по-своему он прав. Во всяком случае, ты не должен с такой поспешностью судить его — у него, вероятно, никогда не было возможности скопить деньги на университет.