Кто, если не мы

— Чт-о?! Ах ты, сволочь! Да я тебя… — Устинов задохнулся от душившего его гнева.

— Тогда готовься, козел! — зловеще прошипело в телефоне.

Иван в ярости швырнул трубку. В нем все кипело от негодования. Ему — контрразведчику осмелился угрожать какой— то отморозок. В те минуты, охваченный праведным гневом, Устинов и не подозревал, что это было только начало в цепи трагических событий, обрушившихся на его семью. Следующий удар он получил, откуда вовсе не ждал — из родного управления.

Утром едва Устинов переступил его порог, как попал под обстрел вопросов Первушина и Охотникова. Угрозы анонима оказались не пустым звуком, и в кабинет Рудакова Иван вошел готовый отправиться на самую захудалую должность. Обычно корректный в обращении с подчиненными, на этот раз генерал с трудом сдерживал себя. И тому была веская причина: звонок высокопоставленного реформатора из Министерства обороны. В разговоре с Рудаковым он пожаловался на то, что некий майор Устинов, мало того что срывает важнейшую государственную программу в области реформирования военной науки, так еще ко всему прочему, используя должностные полномочия, в интересах оппонента занимается сбором инсайдовской информации, чтобы очернить одного из кандидатов на должность гендиректора 53-го НИИ.

На этом злоключения Устинова не закончились. В тот же день по сигналу из Министерства обороны к проверке служебной деятельности старшего оперуполномоченного майора Устинова приступило управление собственной безопасности ФСБ.

Глава тринадцатая Ключ к ребусу

Машина с директором 17-го НИИ Министерства обороны, выбравшись из автомобильного капкана на Ленинградское шоссе, прибавила скорость. Вскоре позади остались окраины Москвы, и по сторонам, сливаясь в серо-грязную пунктирную линию, замелькали занесенные снегом подмосковные фабричные поселки и оптовые базы. Их вид навевал тоску и уныние. Не добавляла настроения и природа. После трескучих крещенских морозов столбик термометра резко покатил вниз, подул южный ветер и принес с собой оттепель. Солнце скрылось за плотными свинцово-сизыми тучами, и, казалось, небо слилось с землей.

Под стать погоде было и настроение у директора Василия Николаевича Баевича. Над ним и институтом, которому он отдал без малого почти 38 лет своей жизни, нависла угроза дальнейшего существования. Еще недавно ему с коллегами из 53-го, 30-го, 13-го, 4-го, 2-го ЦНИИ и 7-го Государственного НИИ авиационной и космической медицины в тяжелейшей борьбе с реформаторами от военной науки удалось отстоять их самостоятельный статус с независимым финансированием. После словесных и бумажных баталий в кабинетах департамента образования Министерства обороны ученые и исследователи, наконец, смогли возвратиться к практической научной деятельности. Но не прошло и месяца, как где-то в верхах все переиначили.

В конце декабря 2010 года, как гром средь ясного неба, грянул приказ министра обороны. Он предписывал начать новую реформу НИИ: в течение трех месяцев слить в один научно-исследовательский центр 13-й, 4-й, 2-й ЦНИИ и 7-й Государственный НИИ авиационной и космической медицины. Ретивые исполнители со свирепостью восточных сатрапов в пожарном порядке, под предлогом оптимизации управленческих структур и финансовых расходов, принялись за его выполнение. В течение месяца сотни офицеров-исследователей, даже тех, кто находился в отпусках, лишились погон и в один момент превратились в гражданских служащих, их прежние должности подверглись сокращению, многие лаборатории закрылись, а вместе с ними прекратили свое существование целые научные школы. В освободившихся помещениях и зданиях гулял ветер и хищными стаями бродили алчные дельцы.

Последними самостоятельными научными островками оставались 7-й, 17-й и 33-й НИИ. Авторитет их руководителей, казалось, перевесил бумажные и чернильные души чиновничьей бюрократии, но, как выяснилось, это оказалось наивной иллюзией академиков. 4 февраля к Баевичу просочилась информация от старых друзей в Минобороны, она не оставила от надежды и следа. В ближайшие дни оставшиеся НИИ ждала та же печальная участь, что постигла 4-й, 53-й и другие институты. Бюрократы от науки бросали их под безжалостный нож так называемой оптимизации структуры и расходов. Их ставленник — некий Вельтов, по слухам, близкий к министру Сердюкову, успевший подмять под себя 53-й НИИ, уже примерял широкий лампас генерального директора Объединенного научно-исследовательского центра.

Баевич и его коллеги — директора 7-го и 33-го институтов — с этим не собирались мириться и готовились дать решительный бой. Их не остановили ни грозные окрики из департамента образования Министерства обороны, ни нечистоплотная возня сторонников Вельтова в коллективах институтов, ни анонимные угрозы, звучавшие по телефону. Ради своего любимого детища — науки они готовы были сражаться хоть с самим дьяволом и дойти до самого президента Путина. О том, как достучаться до него и донести свою боль, Баевич намеривался обсудить с друзьями-коллегами вдали от чужих ушей у себя на загородной даче.