Кто, если не ты?

Майю брали приступом. Где она с ними познакомилась? Почему они приходят к ней домой? Зачем она их вообще пускает?..И уж если заводить «романы», так разве мало знакомых ребят?...

Майя расхохоталась: какие романы! Не романы, а пьеса. Да-да,— если хотите, знать — Бугров и Турбинин сочиняют сатирическую комедию! О чем?

О школьниках, вот о чем! И они просили нас с Кирой помочь, собрать материалы... Майя сообщила все это добродушно и весело, но у Жереховой вдруг отвисла челюсть, и несколько секунд она не могла прийти в себя, вспомнив, как Бугров делал пометки в блокноте.

— Теперь мне все понятно! — проговорила она придушенным голосом.— Они хотят меня вывести в своей комедии!..

Глядя на внезапно охрипшую Люду, которая с помертвелым лицом тяжело опустилась на парту, невозможно было удержаться от смеха. Но Майя, продолжая чувствовать себя виноватой перед Жереховой, поспешила ее успокоить:

— Они же вовсе не думают писать о тебе или обо мне — они создают типы, как настоящие писатели!..

— Девчонки! Наша Людка станет литературным прототипом!. — громко рассмеялась Наташа Казакова, обладавшая самым занозистым языком в школе.— Поздравляю вас, товарищ Прототип!

— А я не хочу! — подскочила Жерехова, выведенная этими словами из оцепенения,— Не хочу, чтобы меня изображали! Какое они имеют право меня изображать?..

Все снова рассмеялись, тогда Жерехова налетела на подруг:

— Вы думаете, они про вас не напишут? Еще как напишут! Еще побольше, чем про меня! Ведь они,— она повернулась к Майе,— они с Чернышевой про всех нас им наболтают! Недаром согласились «материал» собирать!

Глаза у нее вспыхивали, как угли, на которые дуют изо всех сил. Зная необузданный нрав Жереховой, от нее можно было ждать, что она вот-вот запустит в Майю книгой или чернильницей. Однако теперь все постигли нависшую над классом опасность...

Лилю Картавину, которая всю перемену сидела за учебником, хотя, следя за назревающим скандалом, и не прочла ни строчки, неожиданно осенило: ведь Клим обещал в своей новой пьесе сделать героиней какую-то мещанку, как две капли воды похожую на Лилю... Она вмешалась в толпу, обступившую Майю, и пробралась вперед. Майя, нервно теребя тетрадку, уговаривала наседавших на нее девочек образумиться, и на губах ее еще светилась запоздалая улыбка — так человек, безмятежно задремавший на теплом прибрежном песке, разбуженный громом, в первое мгновение еще улыбается счастливому сну, хотя отовсюду надвигается буря и разъяренное море вот-вот сомкнет свои валы у него над головой...

Эта улыбка окончательно взорвала Лилю. Подойдя к Майе почти вплотную, она выкрикнула с такой ненавистью, будто перед ней находился сам Бугров:

— Ты... Знаешь, кто ты? Шпион и предатель!

...Когда Кира с красной повязкой на рукаве — в тот день она дежурила по школе и запыхалась, бегая по этажам,— вошла в класс к концу большой перемены, на пороге ее остановил шум. Девочки кричали, топали, громыхали крышками парт. Коротышка Тамара Горошкина даже влезла на скамейку; она первая заметила Киру и вытаращилась на нее с негодующим изумлением:

— Смотрите, смотрите, а вот и еще одна!

Кира скорее почувствовала, чем поняла, что случилось, когда увидела Широкову. Добрые, растерянные глаза Майи были полны слез. Она пыталась что-то объяснить — ее тут же перебивали... Но теперь уже все смотрели на Киру, застывшую в дверях.

— Интересно, что она скажет! — крикнул кто-то.

— Скажу, что сейчас звонок, рассаживайтесь по

местам,— быть может, слишком спокойно, чтобы это прозвучало не как вызов, произнесла Кира. Пересекая класс, она оглядела доску: — Горошкина, сегодня ты дежурная?.. Намочи тряпку...

На нее обрушились:

— Тряпку!.. Слышите, как она отвечает?..

— Ты нам тряпками рот не затыкай! Лучше расскажи, что ты наговариваешь на всех своему Бугрову!

Неторопливой, упругой походкой, высоко вскинув голову, Кира прошла к своей парте. Перед нею невольно расступались, давая дорогу. Кира достала портфель и невозмутимо принялась выкладывать из него нужные учебники и тетради.

— Нет, вы полюбуйтесь! Вы только полюбуйтесь!— потрясенно выкрикнула Горошкина.— Она даже разговаривать с нами не желает!

Кира выпрямилась, неприступная, презрительная, холодная. Только чуткие крылья ноздрей трепетно вздрагивали на ее лице:

— Вы не разговариваете, вы орете... Что вам от нас надо?

Враждебное молчание нарушил звенящий голос Лили Картавиной:

— Мы не потерпим, чтобы среди нас были предатели! Выбирайте: или Бугров с Турбининым или мы!..

Отстукивая каждое слово корешком учебника по крышке парты, точно расставляя ударения, Кира сказала:

— Мы будем дружить с кем хотим. И говорить, о чем хотим. И поступать во всем, как решим сами. Понятно?

Она села и раскрыла учебник. Рядом, низко склонив голову, стараясь ни на кого не глядеть, часто-часто дышала Майя.

6