Кто есть кто

– Центробанк, – повторил я, – знаете, кто председатель шахматной федерации России?

Турецкий внимательно посмотрел на меня:

– Кто?

– Матвей Варнавский, председатель Центробанка. И он появлялся в той секции, где занимался Дима Кисин.

– Хм. Очень интересно. Совпадение на совпадении. И, как ни крути, это только подтверждает наши догадки.

– Если следовать элементарной логике, то, раз одна сестра, Зоя Удогова, сидит в Бутырке, другая, Вера Кисина, должна разгуливать на свободе. Значит, чтобы разобраться, кто есть кто, я должен встретиться и с той и с другой. Правильно я рассуждаю, Александр Борисович?

Турецкий кивнул.

– Значит, ее надо разыскать.

– Тоже верно. Только как? Ведь если действительно все это затеяла сестра, то теперь наверняка она ляжет на дно. Кстати, по твоей просьбе я на всякий случай узнал, нет ли Кисиной среди заключенных СИЗО, конечно, ее не оказалось. Грязнов выясняет, не проходила ли она по милицейским сводкам за последние полгода. Но я думаю, ничего мы так не найдем…

– Варнавский послал Диму Кисина в Лихтенштейн именно в тот день, когда Зою Удогову (будем называть ее пока так) арестовали. Удогова работала в Центробанке – логично будет связать эти два события. Значит, Варнавский должен быть связан и с Верой Кисиной, которая на самом деле Зоя Удогова. И связан не только, так сказать, узами страсти.

Турецкий задумчиво барабанил костяшками пальцев по столу.

– Да. Я Варнавского видел – такой крепенький малый, в расцвете лет, естественно, богат – главный банкир страны все-таки, самое время женщинами заняться. Поэтому то, что Удогова была его любовницей, меня не удивляет. Важнее другое – стоит ли за этой связью что-то посерьезнее, чем банальные амуры.

– Те самые махинации с авизо?

– Не знаю… – загадочно сказал Турецкий, – Очень вероятно, что она принимала участие в них.

– Не думаю, что такой жук, как Варнавский, смешивал одно с другим – дела и шуры-муры с бабами.

– Послушай старших, Юра. Часто так и бывает. Но все равно это нам ничем не поможет. Ты же не можешь следить за Варнавским или подслушать его разговоры. Председатель Центробанка – это тебе не… – он запнулся, подыскивая цензурное выражение, – короче, это особо важная персона. И его просто так не допросишь даже. А уж следить… – Он покачал головой. – У него служба охраны, телохранители и так далее. Если кто и может установить за ним слежку, то только ФСБ, и то по специальной санкции. Вспомни министра Ковалева в бане. Где уж нам, сирым и убогим…

– Ну а что, если просто наблюдать за его домом? Адрес-то раздобыть несложно.

– Несложно. Но ты только время потеряешь. Если он встречается с ней где-нибудь за городом или на другой квартире? А вдруг он ее вообще услал на Канарские острова на солнышке греться, пока все не уляжется? В конце концов, может быть, у нее десять других паспортов на десять разных фамилий – как ты знаешь, сейчас с этим проблемы нет. Кого искать будем? А если найдем? Надо еще доказать, что она – это она. А та – это та. В общем, сплошная путаница. Но все равно надо искать.

– Но как? И где?

– А вот этого я пока не знаю. Во всяком случае, без Грязнова здесь не обойтись. Так что остается только ждать. А тебе я советую пока встретиться с Кулешовым. Не мешает узнать, что это за птица.

Он проводил меня до двери и на прощание сказал:

– Держи меня в курсе. Если твоя Зоя-Вера поможет мне выйти на махинации Варнавского, то…

– То?

– То бутылка коньяку с меня.

Следователь Кулешов встретил меня в своем кабинете в окружной прокуратуре. Описание Зои-Веры оказалось точным – тщедушный очкарик с маленькими непроницаемыми глазами.

– Добрый день, – засуетился он, увидев меня, – здравствуйте Юрий Петрович. Очень рад вас видеть.

Что-то он слишком радуется. Обычно следователи не проявляют излишнего ликования при встречах с адвокатами. Даже Турецкий не упускает случая подчеркнуть то, что я теперь принадлежу к другому, так сказать, лагерю. Поначалу я даже боялся, что Кулешов откажется от встречи, ведь дело давно в суде. Но нет, он так разговаривал по телефону, как будто ждал моего звонка весь день. И сразу же назначил встречу.

– Присаживайтесь, господин адвокат.

Я сел. Кулешов улыбался так, как будто встретил дорогого друга.

– Чем могу?

Я положил на стол досье Удоговой:

– Я вам уже говорил, по какому вопросу…

– Да-да, – перебил меня Кулешов, – это дело Зои Удоговой. По моему, все ясно. Преступление не ахти какое, так, обычное хулиганство. Много ей не грозит, а я, со своей стороны, выражаю уверенность, что благодаря вашей защите суд еще уменьшит срок заключения.

Кулешов, видимо в знак того, что уверен в моих адвокатских талантах, закивал.

– Будем надеяться, – сказал я. – Хотел бы выяснить один вопрос.

– Пожалуйста, Юрий Петрович, я весь внимание. – Он даже наклонил голову, чтобы лучше слышать.

Не нравится мне все это!

– Вы, очевидно, помните, что Зоя Удогова в стадии предварительного расследования заявляла, что попала в тюрьму по ошибке и что на самом деле ее зовут иначе.